– На вот, выпей. Срок-то какой?
– Да не беременна я, проверялась.
– К врачу ходила?
– Тест сделала, – что, чашка уже пустая? Пойти налить ещё…
– Один раз?
– Да.
– А месячные когда были?
Когда? Да она со всей этой катавасией… неужели в конце ноября?
– Девять недель назад.
– Ты полоумная. Ты полоумная – Ирка перешла на свой обычный визжачий полукрик, – Да кто же верит этим тестам! Девять недель, и к врачу не пошла.
– Ира, ты же знаешь…
Ирка уже в своей комнате шарится по полкам и кричит, не переставая.
– Что я знаю? Что ты знаешь? Как мы будем жить теперь: два младенца в одной квартире! На,– протягивает коробочку, – Проверься. А завтра запишись к врачу. Может, ты и не беременна, только тогда точно больна чем-то.
Ещё один тест. Ещё раз раскрыть упаковку, проделать все манипуляции и сидеть на унитазе со спущенной крышкой, слушая, как Ирка кричит в трубку:
– Да Марина Марковна, извините, что беспокою, у меня срочное дело. Вы сегодня как принимаете? Вечером? Ох, Мариночка Марковна, а Вы очень заняты? Есть окно? Мне очень неловко Вас просить, но понимаете, сестра моего брата, там такая история, её парень бросил, а она вроде как в положении. В общем, я буду Вам очень благодарна, если Вы согласитесь сегодня же её принять.
Что, если всё-таки беременна? Да нет, столько лет прошло, всякая надежда пропала. А вдруг? Нет, нельзя. Он же безумный совершенно, и ребёнок, скорее всего, тоже будет такой, надо идти на операцию, ещё не поздно, слава богу. Но эти женские нотки в голосе, эти советы насчёт внешности, это ворчание свекрови на нерадивую невестку, эти выглаженные безупречно рубашки, этот суровый чужой голос неужели всё это тоже просто раздвоение личности?
Из коридора доносится:
– Всё, я договорилась. В пять часов тебя ждут. Тут недалеко, минут пятнадцать идти всего. Ты ещё поесть успеешь. У меня борщ есть и котлеты. Ты что будешь-то, Ань? Ну, чего молчишь, а тест как? Чего там?
Что там, действительно? А она сидит и не хочет смотреть. Она чувствует, что ей и не зачем смотреть. Она слушает шепчущее море внутри себя, огромное, бесконечное море чужих – нет, родных – да чужих же – и всё-таки родных жизней и судеб, и все они повторяют одно и то же:
– Единственный, единственный, единственный…
