– Держи! И не стой в проходе – затолкают. Вон, в конце салона есть местечко.
На возвышении, там, где первый салон смыкается со вторым, действительно оставался свободным пятачок для её сумки, и она могла встать рядом и держаться за спинку кресла. Мужчина, читавший книжку, недовольно поморщился, отодвигая голову, когда она взялась за поручень, но ничего не сказал. Анна размяла уставшее левое плечо и ноющую грудь, которую надавило лямкой, достала подушечку жевачки и стала её сосать: она всегда сначала рассасывала верхний твёрдыё слой, а потом кусала – такие уж чувствительные у неё зубы. Хотелось пить, а воды не было, так хоть пожевать что-нибудь, чтоб во рту не пересыхало. Успокоиться, смотреть в окно, пока не доедет до Турку, и не думать о предстоящем разговоре с братом. Лучше читать рекламные баннеры – её всегда успокаивало чтение. «Меха и кожа» и счастливая женщина в голубой норке, афиша концерта «Дискотека 80-х», реклама помады – ослепительная индианка и надпись «Ведь я этого достойна». Да. Каждый в конце концов получает то, чего достоин. Так учил её отец. И видимо, он был прав: если мужчины так с ней обращаются, значит, ничего другого она не заслуживает.
2
В первый раз это случилось на новогодней вечеринке в десятом классе. Высокий красивый Игорь, который прежде на неё и не смотрел, весь вечер разговаривал только ней, подливал шампанское, шутил и смотрел ласковыми глазами. Сначала ей было неловко, потом стало лестно, едва она заметила, как взглядывают искоса на неё другие девчонки, а когда он танцевал с ней медленный танец, и гладил пальцами шею и волосы, она поняла, что влюбилась. Потом всё пошло как-то быстро и неправильно: он сказал, что родителей дома нет, пригласил зайти, посмотреть книги. Вот дурочка! только она могла поверить, что посмотреть книги. Впрочем, нет, нет – понимала, догадывалась, и под ложечкой страшно сосало от предчувствия, и низ живота покрылся испариной от сладкого ужаса, а там слюнявые поцелуи, шёпот на ухо: «Какая ты нежная девочка. У меня уже стоит на тебя», расстёгнутая блузка, лифчик он даже не снимал, вытащил левую грудь и мял её жёстко рукой, скомканная юбка, сдёрнутые колготки и трусики, её рука, которую он прижимал к этому, оказавшемуся таким страшно большим и горячим, необычная растягивающая боль и стыд. Они встретились ещё несколько раз, и ей опять приходилось терпеть стыд, хотя совсем не хотелось. А потом… потом он просто стал ходить с Дашей.
