Во дворце не ждали. У городских ворот служек и доверенных людей узнали, однако ожидали, что привезут, разве что, труп, а никак не живую Императрицу-мать.
– А траура-то не видно, – покачала головой Сцинка. – Или культ твой не силён, или ждут подтверждения печальной вести. Что же, придётся порадовать верных подданных твоим возвращением.
Дворец можно было назвать городом в себе. Большая часть каравана рассеялась, едва вошли внутрь. Животных увели в стойла, люди разбрелись. Сцинку же с Алишей окружила охрана. Пока они молча шествовали по обширному двору, мимо всевозможных цветников и фонтанов, Лавиния крутила головой. Алиша её одергивала. С верблюда их шатёр сняли, переместив на носилки. Теперь их несли рабы. Проверить подлинность Императрицы-матери никто не осмеливался. Женщина сидит в мантии, расшитой накидке, рядом служка в чёрном. Остальные верные слуги идут за ними пешком.
– Алиша, это которые же по счету ворота? Третьи?
– Четвёртые, – Сцинка с подозрением взглянула на очередную охрану. Они уже миновали несколько служебных помещений – по внешнему забору то были конюшни и стойла для верблюдов и быков. А также загоны с овцами – всё богатство для роскошного императорского стола. За другим забором уже были архивы, канцелярии да и палаты для императорской многочисленной охраны. Ещё за одним ограждением уже шла кухня и помещения для ближайших слуг. Перед самым входом в основной двор императорского дворца размещалась хорошо охраняемая казна.
– Кто пожаловал? – поинтересовался стражник на последних вратах.
– Сама Матушка Императрица соизволила вернуться! – доложил их служка.
– Была весть, что Матушка убита, – нахмурился стражник, разглядывая богатые одеяния Лавинии. Сцинка толкнула подругу в бок.
– Прощаю тебе слова твои, сын мой, ибо не ведаешь, что говоришь, – хрипло выдавила из себя Лавинья, поведя закрытой мантией рукой.
Их пропустили. Стражник склонился до земли, но смотрел с подозрением. К нему подбежал ещё один. Пошептались. Первый крикнул:
– Стойте! Пусть Матушка изобразит императорскую подпись!
– Ты совсем жизнью не дорожишь, чернь? – рявкнула Сцинка так, что тут же подоспевший с бумагой служка отскочил. Охранник, забрав перо и бумагу, протянул их Сцинке.
– Передайте госпоже, уважаемая. Пусть распишется.
– Тебе ли, смерд, сверять императорскую подпись? – бумаги Алиша забрала, но передавать Лавинии не спешила.
– Дай мне, я подпишу, я Матушкой научена, – прошептала Лавиния из-под накидки.
