– Матушка, помилуй! – вдруг распричиталась грохнувшаяся на колени Лавиния. Неужели у Мадам сдали нервы? Может, она впечатлилась встречей с Самой?
– Закон, – твёрдо сказала Сцинка.
– Закон? – переспросила Императрица. – Что ты имеешь в виду, сестра?
– Чья-то воля, силой денег сделавшаяся для меня Законом, хочет вашей смерти, Императрица, – Алиша оглянулась. – Но я не вижу в зале никакой охраны, хотя люди, пытавшиеся помешать мне, весьма искусны. Как же мне это объяснить себе, если не желаю расстаться с жизнью, как только с делом будет покончено?
– Я ждала тебя, Сцинка, – Императрица откинула накидку с лица, – подойди!
– Ждали меня? – подходить Алиша не спешила.
– Ждала и верила, что придёшь. Что с тобой не справятся подосланные Заиром убийцы.
– Так кто же заплатил?
– А ежели я сама? – Императрица-мать смотрела пристально. Глаза её выцвели, но взгляд был твёрд. Кожа стала сухой и серой, нос горбат, губы плотно сжаты. Величие если и было когда-то присуще всей её фигуре, сейчас, разве что, проступало только в чертах лица.
– Хотите принять смерть от моей руки? – Сцинка не понимала. Она ожидала охрану, сопротивление. Ждала, что кто-то из слуг поднимет тревогу. Однако им не мешали.
– Император захотел моей смерти, сестра. И сделать сие злодеяние для Империи и народа решил через главу Гильдии воров и убийц.
– Через Заира? Но разве…
– Он не охраняет меня? – Императрица покачала головой. – Мне удалось подкупить хитреца и уговорить его сопровождать меня в этот замок. Но я знаю, что он нечист на руку и ведёт двойную игру. Для отвода глаз он отчитался перед Императором, что нанял для меня убийцу, которая своё дело знает. Сам же уже пел мне в уши, что эту наёмницу легко сможет устранить.
– Всё же я здесь, – Сцинка сделала шаг вперёд. Маленький ножик она уже давно достала и переложила в руку.
– А я и не держусь за жизнь. Весть о моей смерти успокоит Императора. Но… Знаешь ли ты, сестра, сколько мне лет?
Сцинка задумалась. Императрица, должно быть, очень стара. Когда же она взошла на престол? Точно не юной девой. Сколько Алиша помнит себя, есть и Императрица-мать.
– Уж не более ли тридцати зим?
– Более, сестра, куда более. Если грамотна, умножь на два. И это только мои лета.
– Разве столько живут? – пролепетала из угла Лавинья. Императрица взглянула и на неё.
– Нет, дитя моё, конечно же, нет.
– Но как же тогда, матушка? – Лавиния на коленях подползла вперёд. Страх страхом, а любопытство пересилило.
