Наконец, приходит и их очередь. У ворот женщин досматривают, проверяют, что в руках. Проходятся цепкими пальцами по одежде. Сцинка ждёт, сжав губы. Оружие ищут плохо, ножик, привязанный к внутренней стороне бедра, остаётся незамеченным. Если очень припрет, Алиша обойдётся чем-нибудь, что попадётся под руку.
Чувства её тревожат странные. Императрица в опале, должно быть, толком её никто не охраняет. А всё же – сколько денег потрачено, чтобы подкупить нужных людей, заплатить Рону, Смотрителю и самой Сцинке! И с другой стороны – как стараются помешать Алише наёмники, чтобы это убийство предотвратить. А Императрица-мать – вот она. Убивай – не хочу! Алиша ждёт подвоха.
Внутри замка, у дверей большого зала, где принимают ходоков, охраны почти нет. Если дверь закрыть, справиться можно быстро. А как уйти после? Как могут женщины уйти? Как и зашли, тихонечко. Или причитая, в ужасе. Даже если на Сцинке будет кровь – так помогала, чем могла! Опять же, притворяться как следует Алиша не умеет. Лучше бы уйти.
А странные мысли покоя не дают – как будто последнее это дело в её жизни, и даже если умереть ей сейчас – так тому и быть! Лавинию могут и схватить, могут и убить, если кто сообразит, что вместе они пришли. А может – забьётся в уголок и также, как пришла, уйдёт. Выползет на карачках, с молитвою на устах.
Очередь их подходит. И вдруг оповещают, что Императрица прерывает приём. Желает отдохнуть и отобедать, прежде чем опять взяться помогать страждущим. Так и остаются Сцинка с Лавиньей под дверью. Скоро всё решится. Теперь и мыслей нет. Теперь только ждать.
Сцинка оцепенела, почти провалилась в забытьё, как вдруг двери открылись и следующих просящих пригласили войти. Кто-то тут же попробовал воспользоваться замешательством Алиши, проскочить вперёд. Но утомленная долгим ожиданием, а, скорее, разозлённая им, Лавиния такому случиться не позволила. Растолкав всех, напомнила, что сейчас их с Сциллой очередь! Потом громким шёпотом попросила прощения у Бога, быстро осеняя себя крестом, схватила Сцинку и юркнула в залу. Дверь за ними закрылась.
Императрица сидела под сплошным пологом, расшитым золотой нитью. Собственное её одеяние тоже олицетворяло роскошь. Тем нелепее оно смотрелось в каменном, плохо убранном зале, посреди песка и пыли. Лицо женщины скрывала накидка. Из-под платья протянулась сухая, но крепкая рука.
– Подойдите ближе, сестры! Что привело вас сюда?
