Вот и в этот раз зашла.
Конечно, сам Густав на роль связного не годится, а всё же Сцинке надо дать знак, что она неподалёку, и как-только необходимо будет, вернётся в Крансвен. Отмашку должен дать Смотритель лично. Значит, связь с теми, про кого он всё в потолок кивал, по-прежнему через него.
Связной нашёлся в селении, в трактире. Мужичек сбегал в город, доложился. Теперь Смотритель знает, что нужно посылать весть трактирщику. А в трактир Сцинка будет заглядывать. Где она остановилась, Алиша никому не расскажет. Мало ли, где? Может, залегла в песках.
На ферме Густава ей нравилось. Сколько она не предлагала заплатить за комнату, Густав не брал. Сцинка помогала забивать скот.
Вот и сегодня она сидела в загоне, поглаживая ягнёнка. Нож лежал рядом. Густав же стоял, облокотившись на жерди, смотрел на неё.
– Не пойму, Сцинка. Нравится это тебе, что ли?
– Ягнята? – улыбнулась Алиша, перебирая пальцами овечью шерсть. – Очень нравятся! – она поцеловала ягнёнка в морду.
– Так ты же его сейчас! – Густав приложил большой палец к шее и провёл им от уха до уха. – А?
– Ну так… – Сцинка опять улыбнулась. – Каждую животинку так надо убить, чтобы она не мучилась. Чтобы понять не успела, боли не почувствовала. Разве не права я?
– Вроде и правильные слова говоришь, – Густав повёл массивными плечами, – а мороз по коже!
– Так оденься иди получше, холодает.
– Заботливая ты женщина, Сцинка! – смеётся Густав. – Оставайся у меня!
– В селении женщин нет? – поинтересовалась Сцинка, беззубо скалясь.
– Отчего же нет, Сцинка? Но такие страшные! – фермер густо захохотал. Его смех Алише нравился. Она приобняла ягнёнка, обхватила покрепче, зажала ему голову, задрав повыше.
– Так я ведь, Густав, страшнее! – сделав, что нужно, она осторожно положила затихшего ягнёнка к своим ногам. – Разделывать помочь?
– Помоги, – Густав покачал головой. – Всё же, как оно ловко у тебя получается! Действительно ж, и не заблеял ни разу.
– Так… практикуюсь много.
За ужином Сцинка серьёзно спросила:
– Скажи, Густав, если так случится, что мне бежать придётся без оглядки, мимо Крансвена, мимо людей. Если обвинят во всех смертных грехах… впустишь в дом, спрячешь у себя?
Фермер ответил не сразу, подумал.
– Что ж ты такого собралась сделать, Сцинка, что ещё не делала? Если и просить приходится.
– Всякое бывало в жизни. Может, и до тебя слухи дойдут, отвернешься.
– Не пугай, не из пугливых мы, – Густав попробовал засмеяться, когда не вышло, что-то в кружку, в бороду хмыкнул. – Знаю же, какое твоё мастерство.
