– Андрей, хватит… – обрывает меня Вика.
Отец зло щурит глаза.
– Мать бы не одобрила такого разговора со мной, сын. Так что давай не портить этот день нашими препираниями, а почтим ее память. Уже год прошел, как ее нет с нами…
Оставшийся час мы провели в молчаливой обстановке. За столом говорила только Вика. И только благодаря ей я не закончил обед раньше времени.
– Я рад за тебя, дочь, – обнял отец Вику за плечи. – Ты заглядывай к нам почаще. А то в этом доме без тебя совсем стало пусто, – потрепал сестру за щеку отец.
А у Вика глаза заблестели от влаги.
– Папуль, я скоро приеду. Побуду с вами несколько дней. Жених же не должен видеть невесту перед свадьбой, – шмыгает носом Вика.
– Конечно, дочка, приезжай, – отец еще раз обнимает Вику и отчаливает в свой кабинет.
Как только он скрывается из виду, у Вики мгновенно высыхают глаза и она накидывается на меня с претензиями:
– Анри, ты что творишь? Хочешь, чтобы и отца из-за твоих выходок инфаркт накрыл и он не дожил до моей свадьбы, как и мама? – девушка смотрит на меня злыми глазами.
– Когда мама была жива, ты замуж не собиралась еще, – за ироничной улыбкой пытаюсь скрыть боль, которую приносят мне ее слова.
– Да в тот момент обо мне и речи не могло быть, ты был на первом плане. Что, полегчало? Отпустило? И опять за свое? – не прекращает засыпать меня Вика своими претензиями.
– Вик, успокойся и давай уже вали к своему Энрике, – морщусь.
– Его зовут Эрнест, Андрей. Пора бы уже запомнить. А еще пора бы уже затолкать тебе свой эгоизм и мальчишество в зад и повзрослеть. Надоело. И хватит троллить отца. Лично мне он нужен живым, а не в могилке на кладбище.
Больше не могу ее слушать.
Резко разворачиваюсь и ухожу. Оставляю сестру без прощальных лобызаний.
– Я завтра заеду за тобой. Поможешь мне с подбором помещений.
– Возможно, – бормочу под нос, и, перепрыгивая ступеньки, поднимаюсь к себе в спальню.
– Олеся, вернись за стол, – требовательный голос мамы догнал меня как раз в дверях в спальню.
– Пусть она немного успокоится, мама, – твердым, хозяйским голосом отвечает ей Эдик, а я захлопываю с силой дверь.
Ненавижу его.
Он решил испортить мне жизнь? Решил, что ему все дозволено?
С размаху падаю на кровать плашмя и, зарывшись лицом в подушку, начинаю кричать, заглушая свой голос подушкой.
В распаленном от гнева мозгу до сих пор слышны отголоски его слов:
Мам, ну конечно я не против, чтобы Олеся училась, но этот турнир ее последний. Я не хочу, чтобы на мою жену пялились чужие мужики.
