Вот улететь бы ввысь, туда, где ни одна живая душа его не найдет, и остаться навсегда! Такие мысли часто его посещали, особливо в последнее время. Тяжко стало жить, тяжко и неспокойно. Рюрикович ширил земли, огнем и мечом присоединяя к себе все больше. Мелкие князьки падали и подчинялись, кто-то вступал добровольно, кто-то живот надрывал, а не сдавался. Что толку, рано или поздно рука Владимира простиралась все дальше, сметая славянские племена, делая из них одно, сильное и гордое, но не терпящее неугодное соседство.
Предки Соловья правили на этой земле задолго до появления Олега Вещего. Маленькое по площади княжество, даже не княжество, а половина, выстояло междоусобные войны, не стало прогибаться, когда племена принимали православие. Последние из язычников, потомки хазар оказались не менее гордым народом. Оборотни не опустили голову и перед силой, многократно их превосходящей. И сделались ворогами всего славянского племени. А когда начали брать подати и не пущать на свои земли – еще и ворами и татями. А князь их иначе как Соловей-разбойник последние годы и вовсе не упоминался.
Черная птица, отдаленно напоминающая то ли ястреба, то ли коршуна, опустилась на деревянный балкон. В палаты вошел уже мужчина. В свете луны, заглянувшей в окна, возле не расстеленной кровати сидела женщина. Любава.
– Ты пришел, Соловушка?
Тонкий нежный голосок лился весенним ручьем, руки, тотчас обхватившие его плечи, напоминали мягкостью заморский шелк. Его жена всегда была нежна и кротка, хоть и пошла за него не по велению сердца. Ее отдал в откуп черниговский боярин, посмевший встать против его воли и сильно об этом пожалевший.
– Почему не спишь?
– Как же мне спать, коль супруга рядом нет? Не дело!
Ох и ласковы речи у Любавы. Да только вряд ли обманут того, кому ложь всегда поперек горла стоит.
– Я по делам. Спи.
– Дождусь тебя.
– Нет нужды. Я не останусь.
Голубые как утреннее небо глаза стали влажными.
– За что ты так со мной, Соловушка? Неужто не мила стала?
Мужчина осторожно убрал белые руки со своих плеч и отошел.
– Любава, я уже говорил тебе: твое дело – сидеть здесь и ждать, покамест я с делами разберусь. К чему вопросы?
– Дела твои же никогда не закончатся, – женщина опустила голову. – А я верно жду, как ты и приказывал. Вот только не след жене своего супружника день и ночь ждать. Ложе холодно, Соловей.
Она вновь прижалась к нему, чуть потерлась полной грудью, выгнулась, давая возможность прочувствовать женское тело рядом. На мгновенье он представил, как бросает ее на постель, задирает подол, входит во всю длину…и отвернулся.
