– Просто втроём уже будет не так романтично, – продолжил Лёшка, кивая глазами на «третьего лишнего».
Поняв, что речь зашла о нём, Юрка встрепенулся.
– Ребят! – поспешил он «откланяться», – Если дело во мне, то я – пас!
Лёшка вздохнул:
– И чё, будешь один, в своей старой двушке дудолить наливку?
Юрка хмыкнул:
– Забудь! Я вообще не люблю Новый год!
На его возражения Лёшка тут же вынес вердикт:
– Ты просто не умеешь его отмечать. Мы покажем тебе! Да, Янок?
Янка задумалась. Присутствие на празднике Юры в корне меняло дело. И скучное семейное торжество обретало совсем иной смысл. Она кивнула, давая согласие.
И Лёшка расплылся в улыбке:
– Шашлычки, свежий воздух, племяшки, Маркиза и Жмот.
Юрка фыркнул, едва не подавившись котлетой:
– Странные имена у племяшек, – выдавил он.
– Да нет! – рассмеялась Янка, – Это кошка и пёс. А племяшки – Маруся и Лев.
Теперь нахмурился Лёшка:
– Вот сейчас я вдруг понял, что не вижу разницы, – сказал он, смеясь.
Время двигалось со скоростью света. Бутылка вина опустела, тарелки, храня остатки закусок, сиротливо жались друг к другу на узком журнальном столе. Телевизор трудился, создавая музыкальный фон их уютному мини-застолью. Пока парни мерялись «письками», обсуждая свои достижения, Яна решила убрать со стола.
Дефилируя с грязной посудой по коридору, она вдруг заметила на полу под вешалкой темнеющий черный комок. Оставив тарелки на тумбочке, она наклонилась, чтобы поднять его. Взяла в руки, ощущая под пальцами незнакомый рельеф. Распахнула, пытаясь представить себе в темноте его истинный цвет. Темно-синий? Ведь он же любит такой? Хотела повесить на место. Но вместо этого вдруг прижала к лицу и… вдохнула. Терпкий, чуть горьковатый запах парфюма коснулся ноздрей. Он был верен своим вкусам. И пах точно также, как в прошлый раз.
Отголоски табачного дыма проникли в её затуманенный мозг. Нарушая там что-то, в её голове. Выводя из строя налаженный механизм. И ей захотелось, безумно, надеть его, этот свитер. Пропитанный им! Оказаться внутри, ощутить его тяжесть. Сердце забилось в неистовом ритме. Горло сдавило от жуткой, почти удушающей мысли.
«Я влюбилась», – подумала Янка. И эти слова, как озарение, застали её врасплох. Превозмогая желание, заставляя себя, она вернула свитер на вешалку. И, словно сомнамбула, двинулась дальше, на кухню. Оставив на тумбе стопку грязной посуды.
Открытие было чрезвычайным! И остаток вечера она избегала попадаться ему на глаза. Казалось, что эта фраза, которую она сама боялась озвучить, слетит с её губ, как только их взгляды пересекутся. Он нашёл её сам! Когда все тарелки были уже перемыты, и Янка стояла, уставившись с балкона вниз. В бесконечную тьму, где не видно ни зги. Только мутные остовы лысых деревьев.
