— А это что?
Я указал брату на щербины.
— Бывает, что и рубят, — с неохотой признал Алкимен. — Иногда. Такие дураки, как ты. Иди, на чучеле упражняйся!
По дороге к чучелу я через шаг делал пробные выпады «рогачом». На всякий случай я держал его двумя руками, как копье. Мимо просеменила рабыня с корзиной поздних гранатов: румяно-пунцовые, они полыхали огнем.
— Эй, Гиппоной! Смотри, девчонку не проткни!
— Кто ж девчонок мечом протыкает?
— У него протыкалка не выросла!
Взрослые заржали: шутка им понравилась. Рабыня фыркнула — точь-в-точь молодая кобылка — и удалилась в сторону кухни, плавно покачивая бедрами. Кажется, ей тоже понравилось, запоздало сообразил я. И удивился: ей-то что могло понравиться?
Со второго раза «рогач» завяз в плотно скрученной соломе. Я его еле вытащил, и то не сразу. Полон уныния, я вернул фасганон на место — и увидел его.
Если микенский меч был большой, то этот выглядел огромным. Одного роста со мной, клянусь! Мощный клинок шириной чуть ли не с лопасть корабельного весла — он плавно сходился на конце к хищному острию и сиял так, что я чуть не ослеп. Золотой?! Радужные блики стаей стрекоз мельтешили перед глазами. Я проморгался, присмотрелся. Нет, не золото. Бронза, любовно начищенная и отполированная.
Ноги сами несли меня к чудо-мечу. Я шел, улыбаясь, как старому знакомому. Я тебя и не подниму, приятель. А и подниму, так не взмахну. Хорошо, не сейчас. Когда вырасту? Стану большим и сильным? Очень большим? Очень сильным?!
Издалека, будто с другого края света, донесся голос Алкимена:
— Это аор. Он не для тебя…
Для меня!
Пальцы легли на рукоять.
На этот раз он не спал, притворяясь береговым утесом.
Великан вознесся над островом, встал во весь свой исполинский рост — и остров съежился, сделался маленьким, с кулачок ребенка. Десять шагов из конца в конец — вот и вся суша. Он стоял, широко расставив ноги, словно изготовившись к бою. Вглядывался в туманную мглу, взявшую остров в осаду. В правой руке великан держал…
Аор! Тот самый меч.
В руке гиганта меч смотрелся естественно. Оружие было ему впору. Пальцы сжали рукоять: не слишком крепко, не слишком свободно. Чьи это пальцы? Мои? Его?
Наши?!
Мгла забурлила, вскипела. В ней обозначились две смутные фигуры. Живые? Морок? Две женщины проступили из тумана. Вознеслись над морем. Хлопнули орлиными крыльями, расплескав вокруг себя золотые отблески…
Они не просто приближались. Они росли, раздавались ввысь и вширь. Блестела чешуя — несокрушимый доспех, защита тел, столь же прекрасных, сколь и могучих. Из пальцев выдвинулись, тускло блеснули металлом острые когти. Оскалились рты, сверкнув львиными клыками. В ответ великан взмахнул мечом — легко и свободно. Он не рубил, он угрожал. Убийственно-острый металл со свистом и гулом рассек волглый воздух. Клинок взвихрил мглу, заставил в страхе шарахнуться прочь. Львицы, орлицы, чудовища — женщины замедлили полет, не решаясь перейти опасную черту…
