Следующие игры — ближайшей весной. Уже скоро! Пройдет скучная зима — и вот, пожалуйста. Весна! Состязания! Праздник!
И Посейдону приятно. С недавних пор я очень хочу, чтобы грозному Посейдону было у нас приятно.
Алкимен заявил, что на новых играх он победит в беге. Он уже полгода бегает при всяком удобном случае. Не бегает — носится! Как-то оленя догнал. Мы у табунщиков были, Алкимен на опушку забежал, потом дальше, в лес, а тут олень. Алкимен — за ним, что есть духу. Только олень злой попался: чуть рогами Алкимена не поддел. Еще копытом решил наподдать. У брата с собой ни копья, ни дротика: пришлось снова бежать. Теперь уже от оленя. И ведь удрал!
Он и на играх всех обгонит. Наденет венок из сосновых ветвей. Почему нет?
Если дедушка и правда что-нибудь такое учредит — метание дротиков, например, — я тоже могу стать победителем. Если на точность. На дальность — вряд ли, мне не по годам. Для меня дротик — как для взрослого копье. Зато в цель я бью без промаха! Знаете, почему?
Потому что я Беллерофонт, Метатель-Убийца!
— Наставник Поликрат! А, наставник Поликрат!
— Чего тебе?
— Можно мне кусочек кожи?
— Зачем? К языку пришить?!
— Оружие чистить. А то тряпкой плохо получается…
Откуда у меня тряпка, наставник спрашивать не стал. Усмехнулся в бороду, и все. Ну да, он, небось, таких шуточек насмотрелся — хоть в арсенал складывай. Сунулся в угол, разворошил кучу тряпья — кряжистый, широкоплечий. Ни дать ни взять, медведь разрыл груду осенних листьев в поисках чего-нибудь лакомого.
Лакомое нашлось. Наставник протянул мне обрывок сыромяти — такой же был у Делиада. Я вспомнил про загадочный порошок, хотел спросить, но Поликрат вспомнил сам. Извлек мешочек, из него — щепотку серого порошка. Посыпал кожу, растер пальцем.
— Этой стороной чисти, — напутствовал он меня.
— Спасибо!
Пока я шел обратно, успел подумать: если басилейским сыновьям не зазорно оружие чистить, то сыну Посейдона — как? Если, конечно, я и вправду сын. Об этом уже весь город болтал. Хочешь, не хочешь — поверишь.
Сын Посейдона — это, наверное, хорошо. В Эфире говорили: Черногривый папе большую честь оказал, а маме — еще бо́льшую! Если я — честь для родителей, значит, надо гордиться. Вырасту, стану героем, тут уже их черед придет мной гордиться!
И братья пусть гордятся, я не против. По маме мы ведь все равно братья, верно?
Одна беда: герои все больше в одиночку воюют. Ни слуг, ни помощников. Так что я вернулся и быстро-быстро дочистил оба кинжала. Блеск, красота, любо-дорого посмотреть! Лучше, чем у Алкимена. Солнце мне с лезвия подмигнуло: молодец, герой, так держать!
