И гаркнул: марш бронзу драить!
Он нас поэтому и к табунщикам отсылает время от времени. Там слуг нет, всё — сами. Вот, позавчера вернулись. Не знаю, как в других городах, а у нас — так. А я что? Я не жалуюсь. Когда еще настоящий меч в руках подержишь?! Года через три, если позволят.
А тут — держи на здоровье!
Да что ж это такое! Не отчищается, зараза! Я прекратил елозить тряпкой по клинку. Скосился на Делиада — он ближе других сидел. Может, Делиад как-то иначе трет? Тер брат точно так же, как и я. Только не тряпкой!
— Эй, Делиад! Что это у тебя?
— Меч, — пожал он плечами.
— Ксифос, — с важностью знатока уточнил Алкимен.
— Вижу, что меч, не слепой! Чистишь ты его чем?
— Кожей. Сыромятью. А ты?
— А я тряпкой…
— Где ты ее взял?!
— Алкимен дал…
Алкимен не выдержал, прыснул. Вот же гад! То-то я смотрю: у всех дело движется, один я завяз, как в болоте. И зелень на клинке — точь-в-точь тина болотная!
— Сходи к наставнику, возьми у него кусок сыромяти. А то до ночи провозишься.
Я поднялся на ноги.
— И пусть порошком своим посыплет! — добавил Делиад. — Лучше оттираться будет.
Порошок? Очередная подковырка?!
Переспрашивать я не стал. Видя, как ухмыляется шутник Алкимен, я изо всех сил швырнул недочищенный кинжал в соломенное чучело. В него обычно копьями тычут, но и для броска сгодилось. Я ведь представил что? Я представил, что чучело — Алкимен. Кинжал вонзился ему в голову, прямо в пустую, нет, набитую глупыми затеями башку — и ушел в солому по самую рукоять.
Полегчало.
Не умею я долго злиться. На Алкимена — в особенности. Его надо или сразу убивать до смерти, или привыкнуть к вечным насмешкам.
Брата? Убивать?!
Вот я и привык. А что мне оставалось?
— Ха! Деда попросим, пусть новые состязания учредит!
— На Истмийских играх!
— Какие новые?
— По швырянию! Всего во все!
— Гиппоной, ты их точно выиграешь!
— И выиграю!
Мы расхохотались. Я вытащил кинжал, вернул на место и потопал в оружейную, где наставник Поликрат перебирал оружие. Рядом толклись два раба: выносили наружу то, что требовало ухода.
Истмийские игры, если вы не знаете, учредил дедушка Сизиф. Давным-давно, когда нас и на свете не было. Говорят, в честь Посейдона. Мы с морских торговых путей живем, кого нам еще славить? Предыдущие игры я, считай, не запомнил. Их не каждый год проводят, я тогда еще маленький был, сопливый. Шум помню, гвалт. Колесницы большущие, страшные! Лошади — драконы. И орут кругом: «Главк! Главк!»
Папа, конечно же, победил. На колесницах он всегда побеждает!
