Как у статуи в храме. Не мраморной, нет! Деревянной. Живое лицо, только… Богини в святилищах, из какого дерева их ни вырежи, все равно были точными копиями красивых женщин. А эта… Крылось в ней что-то нечеловеческое. Я не смог бы сказать, что именно.
Кажется, я забылся. Уставился на нее в упор. Больше того, она на меня тоже уставилась во все глаза. Побледнела, прижалась к стволу. Она что, живого мальчишку никогда не видела? Или у меня рога выросли?! Ветер взметнул опавшую листву под вязом — и вот уже нет ее. Ушла в дерево, спряталась. Да и ветра-то никакого не было, почудилось.
Из-за поворота донесся шум: перестук копыт, скрип колес, голоса. Может, это не я ее спугнул?
— Дриада! — с восторгом выдохнул я. — Это ведь была дриада, да?
— Гамадриада, — уточнил Кимон.
— А в чем разница?
— Если дерево погибнет, дриада продолжит жить. Другие деревья дадут ей кров и силы. Гамадриада умирает вместе со своим деревом.
— Умирает? Как же так?!
Кимон пожал плечами:
— Как все смертные. Мы живем меньше, она дольше. Вот и вся разница.
— Но она же… она…
Я не мог подобрать нужных слов. Неужели такая красота когда-нибудь умрет?! Ее вяз, конечно, еще не старый, крепкий, но…
— Не человек? Другой породы?
— Да!
— Если кто-то живет, он умирает. Все остальное, мой мальчик, лишь дополнения к этому закону. Для муравья, например, ты бессмертен.
На дорогу выкатились повозки с зерном, влекомые быками. Быки ступали тяжко и неторопливо, возницы покрикивали на них — не рассчитывая, впрочем, на результат. Скрипели колеса. Все было сонное, обыденное, сто раз виденное…
Человеческое.
Рядом, в молодом вязе с кудрявой шевелюрой, пряталось самое настоящее чудо. Смертное чудо. Как быки, как возницы, как Кимон, сын Аристида…
Как я сам.
— Прощай, Гиппоной, сын Главка. Может, еще свидимся.
Кимон шагнул к повозкам, намереваясь продолжить путь с ними. Не оборачиваясь, он помахал мне рукой. Я помахал в ответ. Стоял, глядел вслед, пока быки, возницы и странник не скрылись из виду. Перевел взгляд на вяз.
Нет, гамадриада больше не показывалась.
Вот растет себе дерево, думал я, возвращаясь обратно. Живет в нем красавица с волосами-листьями. А тут прихожу я с топором… Ладно, я такого ни за что не сделаю! Приходит кто-то другой. Пришел, срубил. И нет красавицы?
Вот так просто?!
Была б она дриада, перебралась бы в другое дерево. Жила бы дальше! А если другого дерева нет? Если вокруг все деревья вырубили? Если все на свете деревья вырубили?! Что тогда? Наверное, Кимон не врал нам и про кентавров. Гамадриаду я ведь своими глазами видел! А расскажу — Алкимен меня на смех поднимет. Скажет, что сочиняю. Вот так и Кимон. Он нам чистую правду, а мы…
