— Можно и без колесницы, — я уж думал, папа не ответит. — Как фракийцы. Еще куреты…
— А как они ездят?
— Верхом. На спине у лошади.
Я уставился на спины коней, гнедого и вороного. В косых лучах солнца их шкуры лоснились, играли масляными бликами, когда под ними перекатывались тугие мускулы. Посередине спины у обоих коней имелись небольшие прогибы.
Я указал на них отцу:
— Вон туда надо садиться?
— Верно. Соображаешь!
Папа подмигнул с одобрением:
— Шкуру набрось или попону, а потом садись. Иначе конский пот ноги до костей разъест. Только имей в виду: удержаться у коня на спине — дело непростое. Раз, и свалился[31]. Колесница удобнее: и для поездок, и для войны, и для состязаний.
— Но фракийцы ж ездят?
— Ездят.
— А я могу попробовать?!
Отец смерил меня взглядом:
— Лучше не надо. Мал ты еще, Гиппоной.
Он задумался, что-то прикидывая.
— На следующий год попробуешь. Если не передумаешь.
Всего лишь год!
Целый год…
— Я? Передумаю? Ни за что!
— Значит, договорились.
— А на колеснице когда можно будет?
— Да хоть сейчас! Держи.
Отец протянул мне вожжи, подвинулся, уступая место. Не веря своему счастью, я что было сил уцепился за крепкие кожаные ремни. Держать равновесие и одновременно править упряжкой оказалось не так-то просто. Отец стоял рядом, готов в любой миг прийти на помощь, но пока не вмешивался. Помню, он любил повторять: «Каждый должен сам набить свои шишки».
Колесницу качнуло. Я невольно натянул вожжи, ловя опору — и кони сбавили шаг. Я хотел хлестнуть их вожжами по спинам, как это делал папа. Не больно, просто чтобы шли быстрей. Хлестнуть не получилось, но лошади оказались умные: сами выровняли шаг, пошли как прежде. И в поворот вписались! Я только чуть-чуть потянул, а они уже повернули.
Получается! Я — возничий!
Мне и в голову не пришло, что коням просто некуда деваться с дороги. Вот они и шли себе, цокали копытами: правь ими, не правь…
За поворотом отец забрал у меня вожжи.
— Понравилось?
— Ага! Еще как!
Я покосился на свою новенькую фибулу. На спине, значит? Верхом?
— Пап, а кони с крыльями взаправду бывают?
— С крыльями?
— Ага! Вот такие.
Я повернулся боком, чтобы ему хорошо было видно мою находку. Ткнул в нее пальцем. Запоздало пришел испуг. Вдруг папа заберет фибулу?! Он Эфирой правит, тут все его. Если ты что нашел, надо басилею отдать, да? А я не отдал, присвоил…
Отец коснулся серебряного коня пальцем. Отвел руку. Ф-фух, не забрал! Ну да, я же его сын. Мне, наверное, можно находить и не отдавать. И братьям тоже можно. А остальным нельзя.
