А сейчас уезжает сама.
Прошел день, второй, третий — Кати не было.
— Зайди к Катюше, узнай, что с ней, — попросила Колю Светлана Ивановна.
Когда возчик вернулся с водой и двумя мешками зерна, учительница справилась о девочке.
— Здоровая она, — тихо ответил Николай. — Хлевушок куриный чистила.
— А когда приедет? — спросила Нюра.
— Не приедет вовсе, сказала…
Дожди прекратились, но было сыро и холодно. Редко выглядывающее солнце не успевало обогреть птиц, подсушить землю. На ночь девочки заносили слабых утят и уток в сторожевую избу, укладывали по всему полу за загородкой.
— Грязи-то от них! — ворчала Аксинья. — Лучше бы уток в вагончик, а сами сюда.
— Там холодно, — коротко отвечали девочки и, несмотря на косые взгляды сторожихи, отогревали уток за перегородкой.
Кормов по-прежнему не хватало. У птиц началась странная болезнь: ноги тянула судорога. Зоотехник Смолин привез ветврача, и тот назвал болезнь авитаминозом.
Стало еще труднее. Поднимались девочки ранним утром и целыми днями ходили по загонам, высматривая больных уток.
О Кате не говорили: поняли, что не захворала она, а просто бросила их в самую тяжелую минуту. Только Стружка сказала однажды:
— Может, еще придет?
Нюра резко повернулась к ней.
— А зачем она нам такая? Слово пионерское нарушила!
В холода появился на Кортогузе электрик: лазил по столбам, привинчивал ролики, тянул линию к кормокухне. Он часто забегал погреться к Аксинье, которая все эти дни лежала на печи, жалуясь на суставы. Однажды Стружка, зайдя под вечер за перегородку, услышала, как электрик сказал Коле:
— Съезди в Малайку за водкой… Выпьем, погреемся…
Николай помолчал, потом ответил нехотя:
— Ну ладно…
«Ведь непьющий он, Коля-то. Собьет его этот с пути», — с тревогой подумала Стружка. Выскочила из избы, прибежала в вагончик, где учительница и девочки грелись под одеялами, и сообщила:
— Электрик Колю за водкой посылает. Выпить приглашает.
— Коля не пьет, — сказала Нюра.
— Вот то-то и оно, что его сбивают. Сам-то электрик, говорят, все время пьяный ходит.
Светлана Ивановна посоветовала:
— А ты иди, скажи Коле, что надо клеверу накосить…
Стружка застала парня уже на пороге.
— Клеверу надо накосить, Николай, — сказала она.
— А я накосил уже…
Стружка на минуту смешалась.
— А полку-то в кормокухне ты не приладил! — вспомнила она вдруг и обрадовалась.
— Приладил, утром еще, — ответил Николай.
Электрик встал из-за стола, взял парня за плечи, и они вместе ушли к повозке…
Вечером из сторожевой избы неслись протяжные песни. Выделялся голос Аксиньи, тонкий и звенящий, басом вторил электрик. В песню неуверенно включался тенорок Петра Степановича.
