Хмм.
Карсон, должно быть, усердно трудился, чтобы это произошло, так как охрана определенно не соответствовала эстетике Рен. Это бы по-королевски разозлило ее. Я знала это, потому что Рен очень серьезно относится к своим вечеринкам и своей «эстетике». А еще она продолжала свирепо смотреть на Карсона и бормотать «мудак» себе под нос. Как бы мне ни хотелось узнать историю, стоящую за этим, я решила, что расспросы подольют масла в огонь.
Если бы я не была зла на Джея, то просто спросила бы его. Поэтому я всего лишь удостоила его недовольными взглядами через всю комнату и своим собственным бормотанием. Именно поэтому решила остаться здесь подольше. Я знала, что из-за меня он приложил все усилия, чтобы приехать сюда. Наверное, это было бы мило.
Но не сейчас.
Я выпила на два мартини больше, чем планировала, погрузилась в разговоры со старыми друзьями и изо всех сил старалась выглядеть так, будто прекрасно провожу время. Я все время беспокоилась о Джее и еще больше злилась. Он никогда не отходил от меня слишком далеко, несмотря на мои свирепые взгляды и бормотание. И когда не был рядом, то стоял в какой-то мужской компании с Карсоном, его брови были слегка нахмурены, а челюсть напряжена.
Не помогло и то, что он выглядел совершенно потрясающе в своем полуночном костюме и угольно-черной рубашке, расстегнутой у горла. Его волосы вились вокруг затылка, а несколько прядей идеально падали на лоб, подчеркивая его сверкающий взгляд и скульптурные черты лица. Слишком много женщин подходили к нему. Ему нужно гребаное обручальное кольцо. Или табличку на шее с надписью: «Собственность Стеллы, отвали». Погодите, я сейчас злюсь из-за ревности и собственничества?
Но это не то же самое, что говорил он, — решила я.
Именно женщины, нахмуренные брови и тревожная пустота внизу живота в конце концов заставили меня подойти к Джею, схватить его за руку и прошептать на ухо:
— Мы едем домой.
Он отвернулся от Карсона, слегка приподнял бровь и поджег мои трусики своим взглядом.
Я судорожно сглотнула. Никогда не предъявляла к нему таких требований, как сейчас… это казалось чужим. И сексуальным.
Несмотря на это, по дороге домой мы не разговаривали. Гнев все еще горел внутри. Гнев на Джея, конечно, но также и на себя. На неправильные и извращенные части меня, которые были возбуждены его ревностью, его собственничеством. Мне чертовски нравилось быть собственностью Джея. И немного я ненавидела себя за то, что мне это нравилось.
