– Sis alienus? (Ты чужестранец?) – еле разобрал я живую латынь. – Te valde mirum vestimenta (У тебя очень странная одежда).
Я оглядел свой потертый серебристый комбинезон в обтяжку, оставшийся после полета в космос.
– Да, иностранец. А кто вы?
– Я Цецилий Секунд, Плиний, по моему дяде опекуну.
– Плиний Младший? – спросил я и прикусил язык – так его называли потомки.
Он не обратил внимания.
– Судя по твоей одежде, ты из патрициев. Я каждый день делаю записи, как мой дядя, и даже коллекционирую письма друзей и знакомых. Меня интересует, что ты думаешь о "Пакс Романа"?
Мне этот парень показался добродушным и, видимо, начитанным.
– Хожу. Вижу. Читаю надписи на стенах.
Он застеснялся:
– Ego sum pudet nostrum ardet in scriptis muros inanis et mala verba (Мне стыдно за наших бродяг, пишущих на заборах пустые и скверные слова).
Я быстро поправился:
– Люди у вас ходят медленно. Видно, каждый ощущает себя важным человеком.
– У нас каждый гражданин участвует в обсуждении общих дел.
Я почти втянулся в понимание живой латыни.
– У вас патриотизм настоящий, не лицемерный.
Он не понял:
– Possibile est esse bonus civis hoc? А разве можно не быть патриотом всего этого? – обвел он рукой все вокруг. – Это великолепное устройство управления, где каждый уважаемый член общества. Эти чудесные виллы, утопающие в природе, термы внутри вилл, и общественные бани. Эти фрески, и статуи богов, лучше которых никогда не будет. Мне радостно украшать и возвеличивать мой город, служить ему, защищая его и славя.
– Вы живете в мире сказки, с богами в ваших мифах, которые по-ребячески дерутся на Олимпе. Хотя сказка может быть и метафорой, в которой есть намек.
– Hoc est non a fairy fabula, nos vere sunt ludens Deos (Это не сказка, нами реально играют Боги).
– Впрочем, и мы живем в мире мифов, только на другом уровне. Из них человеку не выйти – это помогает ему примирить смерть с бессмертием.
Секунд кивнул, хотя что-то в чужестранце казалось необычным.
– Я тоже боюсь умереть. Как непрочен человек, как урезана, как коротка самая длинная человеческая жизнь! Не кажется ли тебе, что Нерон только что был?.. (Quam in lubrico est homo, quam curtailed, quam brevis est longissima vita humana! Non tibi videtur quod Nero iustus erat hic?)
Он вздохнул:
– Нам отказано в долгой жизни; остаются труды, которые докажут, что мы живы! Поэтому мечтаю оставить после себя память (Nos sunt negavit diu vita; ibi manent opera probare quod vivimus! Sic ego somnium relicto memoria post).
