"Если вы не верите в Венеру – взгляните на мою подружку".
"Любовь диктует мне то, что я пишу, и Купидон показывает мне путь, но я умру, если бог захочет, чтобы я шел по жизни без тебя".
"Кто любит – пусть цветет. Кто не любит – пусть пропадет. Пусть пропадет он дважды, если запрещает любить!"
А вот еще что-то до боли знакомое:
"Мы двое лучших друзей, здесь были. Хотите знать наши имена? Гай и Аул".
"Мелкие воры просят вас избрать Ватия в качестве члена городского магистрата" (это насмешка над кандидатом).
" Дафний тут был со своей Феликлой".
"Лалаг, жестокий, почему ты не любишь меня?"
"Келад, гладиатор-фракиец, наслаждение для всех дев!"
«Саксесс, ткач, любит гостиничную рабыню Ирис. Она, однако, его не любит, а он просит её над ним сжалиться. Это написал его соперник. Пока!»
"Беспрестанно Пестур обманывал многих девчонок".
И с грубой простотой: "Келадиус заставляет девушек стонать". "Твоя беременность мне безразлична, Сальвилла, мне глубоко наплевать на нее".
Это же «наши», как в телерекламе: "Папа может!" Обыватель бессмертен.
Я вспомнил прочитанное из источников. Сюда приходили деловые люди, чтобы продать и купить товар, заключить сделку, встретиться с судьей или побеседовать с партнером. Здесь общины собирались на жертвоприношения, магистраты угощали избирателей вином, одинокие искали супругов, влюбленные устраивали свидания, а многие просто толкались в надежде услышать свежие вести. Если в политике случался застой, то новости возникали в компании сплетников, где торжествовала фантазия и создавались события, у которых, по замечанию Эмилия Павла, «никогда не бывало отца».
Эту толпу я увидел воочию! В голове моей ожило, заплескалось стихотворение Ювенала:
…Мнет нам бока огромной толпою
Сзади идущий народ:
Этот локтем толкнет или палкою крепкой,
Иной по башке тебе даст бревном иль бочонком…
Наверно, они ощущали себя и жизнь вокруг бесконечной, навсегда, и не знали, что скоро застынут в пепле высотой до шести метров. Как, кстати, и мы.
Здесь действительно все крутилось вокруг центра. И становится ясной древняя истина: человек существо коллективное, не может жить в одиночку.
Я поражался: эти люди ничем не отличаются от человека последнего столетия цивилизации, кроме одежды, даже архитектура недалеко ушла.
Наконец, я вырвался из толпы и стал уходить с площади. За мной увязался молодой курчавый человек со смуглым лицом в тунике, обнажавшей сильные ноги. В руках он держал стило и восковую дощечку.
