– Ты просила пить? Китанай ину!
Ядвига вопит от страха и неожиданности, когда на неё сыплются брызги раскалённой лавы. Она чудом не опорожняет мочевой пузырь. Боль, боль, боль!… Эта сучка Лада обожгла её кислотой?…
За спиной злорадно хохочет Дольцман. Она сбегала к монстру «Хитачи» и вывалила на разгорячённую Ядвигу целый поддон кубиков из ледогенератора. Кубики шипят на горячей заднице Ядвиги. Она прекращает кричать так же внезапно как начала. Всего лишь лёд. Освежающий лёд. Теперь стало приятно. Нервные клетки поняли свою оплошность.
– Как ты меня напугала…
– Банзай!
Заключительная часть. Не прекращая работать плёткой, Лада Дольцман насилует Ядвигу каким-то прибором прямо через нейлоновый кэтсьюит. Другой прибор зажат у неё между ног. В момент оргазма женщины орут в унисон. В глазах у них вакуум, в мозгу лопаются кометы, а пониже сердца схлапывается Вселенная. Кровать трясётся и прыгает. От безумного хриплого крика дрожат никелированные наручники над головой и покачивается дверца металлического шкафа.
– Дарасинааааааай!
На тахте в другом районе города в экстазе катается голый Вадим Березин. Шорты болтаются возле колен, близорукие глаза плывут и неотрывно смотрят на свежий портрет завуча Камасутры, которую связывает миниатюрная женщина в фуражке. Закончив рисунок, Вадим не дождался Аньки и кончает одновременно с женщинами в студии.
*****
Душ. Туалет. Сумочка. Звонок в службу такси. Грузная медлительная дама в позолоченных очках и строгом брючном костюме напоследок тепло целует хозяйку квартиры. Хозяйка напоминает актрису Скарлетт Йоханссон. Черты лица грубее чем у шведки, мальчишеская фигура, бёдра узкие, но грудь отчётливо прорисовывается под голубым спортивным костюмом. Пшеничные волосы собраны на макушке на манер токийской гейши, заткнуты костяными шпильками.
– Теперь до следующего четверга?
– До четверга, Кусака.
– Спасибо за всё.
– Счастливо… дарасинай.
Женщины улыбаются друг другу. Лада тычет пальцем в сумочку Ядвиги.
– Тетрадь Березина! Не забудь, положи где взяла.
– Не забуду. Пока!
Ядвига спускается к ожидающей во дворе машине с жёлтыми дверками. Между лестничными маршами снова оглядывается на Ладу Дольцман.
– Даже походка у тебя стала другая, – вдруг говорит Лада. – Я разбудила в тебе женщину, теперь ты нравишься самцам. Тебя рисуют голой. Скоро надобность во мне отпадёт.
– Не ерунди! – вскидывается Ядвига, но Лада уже закрыла дверь.
По дороге домой Ядвига замечает на себе взгляд таксиста. Что этот тип увидел в положительной и целомудренной пассажирке-завуче с высшим филологическим образованием? Она заслуженный учитель, отличница народного просвещения, сеющая в детских душах разумное, доброе, вечное. Водитель не присутствовал в студии, когда содержательница «птичника» для интимных утех прочно привязывала Ядвигу к крючьям в чулках и наморднике, а потом пытала секс-игрушками.
