Тесс вздрогнула, будто ее отец находился в номере вместе с нами. Если бы это было так, то он бы уже валялся с пулей в голове. Я не тратил время на тех уродов, которые били своих жен. С моей точки зрения, мужчина, который поднимал руку на женщину, являлся подлым мудаком. В них было нечто отвратительное. Как может мужчина бить женщину по лицу, смотреть, как та истекает кровью, слушать ее крики, а потом продолжать жить дальше? Я обнаружил, что тоже вздрогнул.
«Я и не знал, что ты такой чувствительный, брат. Может, у тебя и сердце есть, после того как ты прошел через многие годы тьмы», – услышал я слова Кевина.
Тесс продолжила.
– Итак, отец сбежал, и мы прожили несколько чудесных лет с мамой. Она была самой лучшей женщиной на свете. Знаю, как это звучит, но все равно считаю именно так. Мама – самая замечательная женщина, которую я когда-либо встречала. И я бы ни за что на свете не променяла ее на кого-то другого.
Тесс сжала мою ногу так крепко, что ногтями, наверное, проколола джинсовую ткань и коснулась моей кожи – острое ощущение пронзило ногу. Но все равно, я не собирался убирать руку девушки. А наоборот взял ее ладонь, чтобы побудить рассказать, как умерла ее мать.
– Однажды я проснулась от маминого крика. Большинство детей испугались бы, но я не в первый раз просыпалась от ее криков. Подобное случалось и раньше. Ей снились кошмары, ужасные кошмары. Поэтому я не спешила к ней в спальню, зная, что делать в таких случаях: я забиралась к ней в постель, и мама обнимала меня, пока не засыпала. А после и я засыпала рядом с ней.
– Но, когда я пришла в комнату, мама была не одна, а ее простыни оказались испачканы кровью. Потом я заметила окровавленный нож и огромную дыру в ее груди. А отец обернулся, улыбнулся и сказал, что он приехал забрать меня и увезти отсюда. Я не знаю, что в тот момент заставило меня бежать настолько быстро, но я убегала так, что пятки сверкали. Выскочила из дома, понеслась через улицу к дому мистера Бейкера, и стала колотить в его дверь. Он открыл, укутал меня в плед и позвонил в полицию.
Тесс замолчала, вытерла слезы насухо и глубоко вздохнула.
– Была полицейская облава, и, в конце концов, отца поймали.
– А Жарков и Дмитрий? – спросил я, поняв, что попал в сети Тесс. Я хотел заботиться о ней все больше. Но почему-то в тот момент меня это не волновало. – Ты что-то говорила о русских и своей матери.
– Да, – девушка закрыла глаза, сделала вдох и снова открыла их. – Когда русские схватили меня, и Жарков сделал со мной все это, я поймала себя на мысли, что сравнивала: было больнее обнаружить маму мертвой, а отца с окровавленным ножом или быть использованной такой отвратительной свиньей, как Жарков?
