Я зашел в спальню, достал из комода патроны и, заметив на стуле черную толстовку с капюшоном, бросил ее Тесс.
– Вот. Надень. Натяни капюшон пониже и убери патроны в сумку. Тебе надо идти. Прямо сейчас. Выйдешь из дома, повернешь налево и пройдешь четыре квартала. Там увидишь закусочную с большой оранжевой вывеской: «У Винни». Зайдешь внутрь, сядешь за столик у окна. Когда я постучу по стеклу, выйдешь и последуешь за мной, но на расстоянии. Поняла?
– Да, – Тесс начала плакать. – Все слишком быстро происходит. Я боюсь, Лиам!
– Вытри слезы и иди. Сейчас же.
– А машина? У тебя нет машины?
– Не напоминай мне, – пробормотал я.
Я отвернулся от Тесс и полез в карман. Там лежало полторы тысячи долларов, и все.
– Готова? – спросил я, повернувшись к девушке.
Она натянула черную толстовку, низко опустив капюшон, надела мешковатые брюки и ботинки. Сзади Тесс походила на мальчишку, который пытался круто выглядеть.
– Ты имеешь в виду, в ужасе ли я? То да, в этом смысле я уже давно готова.
Я направился к двери, но девушка положила руку мне на грудь. Моей первой реакцией было схватить ее за запястье и переломать кости. Именно так я поступал всю свою жизнь, когда кто-то касался меня. Но эта рука не желала причинить мне вред. Эта рука хотела утешить, успокоить. Я бы рассмеялся, если бы увидел себя сейчас со стороны: я поднял свою руку и накрыл ею пальчики Тесс. Я реально держал ее за руку, хотя меня учили, что это слабость. Я прикасался к ней, потому что, честно говоря, чувствовал себя в тот момент просто чудесно.
Но потом я быстро отпустил девушку. О чем я только думал? Мне было не привычно это дерьмо, нельзя было поддаваться эмоциям.
– Иди.
Тесс кивнула, бросила патроны и свою картину в сумку и застегнула молнию. Она посмотрела на меня так, будто я начну спорить по поводу ее картины, но мне лишь хотелось, чтобы она ушла.
Девушка вышла из квартиры, и я испытал нечто необъяснимое. Появилось такое ощущение, словно я находился рядом с ней, оглядывался через плечо и переживал, что она могла пострадать. Приходилось постоянно напоминать себе, что я ни черта не знал о ней. Она – Тесс, вот и все что мне было известно. Ее история могла быть полным дерьмом. Все могло оказаться ложью. Это могла быть подстава. Что, если девушка работала на Жаркова? Я знал, что русские и преступная семья Бьянки являлись врагами, и, возможно, это была ловушка. Но, несмотря на здравый смысл, я поверил Тесс.
Я всегда держал женщин на расстоянии и прощался с ними сразу же после того, как те меня удовлетворяли. Но я никогда не ощущал того, что чувствовал сейчас – чем бы оно ни было. По правде говоря, это пугало. До смерти. В ожидании я сидел на краю кровати, пялился на окровавленные костяшки пальцев и задавался вопросом: во что, черт возьми, я ввязался и как, вашу мать, все так быстро вышло из-под контроля?
