Потом взгляд упал на голема, молча и неподвижно стоявшего в углу. По спине люминографа пробежал инстинктивный холод.
Изучив логово своего обидчика, которое больше было похоже на гнездо ну очень уж неопрятной сороки, Диафрагм Шляпс наконец-то нашел светопарат на столе. Подойдя ближе, мужчина заметил молоток и понял, что очень вовремя нагрянул в гости.
Проходя мимо Омлетте́, потихоньку приходящего в себя, Шляпс остановился и спросил:
– Зачем вы вообще пытались его разломать? Чем он вам не угодил, а?
– Свадьба… – сумел выдавить обладатель прически-гривы.
Поняв, что Омлетте́ не из тех людей, что выдают свою мотивацию огромным монологом, и осознав, что выдавливать из бедняги нечего, люминограф собрался уходить.
– Шмяк-бардак-кавардак! – вылетело из внутреннего кармана.
– Что? – переспросил все еще дрожащий Омлетте́.
– Нет, ничего, вам показалось, – Шляпс ударил рукой по груди. Но сделал только хуже – огонек засветился призрачно-зеленоватым.
– А что у вас такое светится? – бывшего мужа Крокодилы, казалось, привело в себя необычное явление. – Оно такое… красивое. Оно разговаривает?
– Не ваше дело, – отрезал Диафрагм в своей манере. – А вообще, по-моему, у вас галлюцинации. Поспите, мой вам совет.
– Дайте мне это… – Омлетте́ машинально, не находя сил встать и стоя на коленях, потянулся к люминографу, не отрывая взгляд от свечения. Но Шляпс резко выбежал вон, хлопнув дверью.
Бывший муж Крокодилы, совсем обмякший, сел на пол. Огромный бант намок от рек пота, и Омлетте́ решил протереть лицо платком. Пошарив по карманам, но не найдя его, мужчина вспомнил, что оставил платочек где-то в комнате – где-то среди сотен ящиков и других разбросанных вещей.
Омлетте́ было невероятно лень идти и искать что-то, да и тело слушалось не до конца. Поэтому он продолжил сидеть, смотря на дверь, словно погрузившись в некое подобие транса. А потом, будто под гипнозом, автоматически, так, как обычно произносят швейцары заученные фразы, прошептал, чтобы никто ненароком не услышал:
– Нет, только не свадьба. Только не свадьба….
Октава и Глиццерин притаились за одним из соседних домов так, чтобы их видно не было, но им все было видно. Периодически, пиротехник вытягивал шею, как любопытный и очень голодный жираф, чтобы разведать обстановку.
– Ну что? – спросила Октава после очередной такой вылазки.
– Пока ничего, – констатировал Пшикс.
– Надеюсь, у них все в порядке…
– Тоже на это надеюсь.
Они помолчали.
– Тебе не кажется, что все это как-то неправильно и нерационально? – вдруг сказала Октава.
