Глиццерин отмахнулся от странных мыслей и продолжил работать.
На улице раздался раскат грома, но тут, под сценой, он звучал приглушенно, словно пойманный в банку, и не мешал ходу мыслей.
Но потом его удары стали усиливаться, становились громче, громче… Пшикс слегка напрягся – либо на улице началась буря, либо у него поехала крыша, потому что гром здесь не мог быть столь отчетливым.
И только когда раздались слегка приглушенные голоса, пиротехник догадался, что это были шаги.
– По-моему, он должен быть тут, – раздался бас Увертюра.
После небольшой тихой паузы, главный режиссер забарабанил кулаками по люку, который вел с сцены под сцену.
– Эй! Пшикс! Ты там?!
Глиццерин хотел бы промолчать, но ответить пришлось:
– Да, сэр, я здесь.
– Не слышу! Погромче!
– Да, сэр, я здесь!
– И зачем надо было делать такую хорошую шумоизоляцию?.. ПШИКС, ТЫ ТАМ?!!!
– ДА, СЭР, Я ЗДЕСЬ!!!
– Зачем же ты так орешь, Пшикс! – проворчал Увертюр. – Срочно вылезай сюда – тебя ищут!
На секунду пиротехник подумал, что Октава что-то перепутала и пришла сюда раньше, а он об этом даже не догадался и испортил их «демо-версию» отношений, которые могли закончиться в любой момент. Поэтому Пшикс резко вскочил, отряхнулся и полез наверх.
Мысль потухла быстро, как спичка на ветру, и, открывая люк, пиротехник уже забыл, что это его так пришпорило торопиться.
Выбравшись на сцену и быстро привыкнув к свету магических фонарей, Глиццерин оглядел Увертюра, живот которого снизу казался еще больше, а потом пиротехник встал, выпрямившись в полный рост. Размер живота режиссера, к слову, после смены ракурса уменьшился совсем чуть-чуть.
– Слабый у тебя голосок, – кинул Увертюр. – В следующий раз, кричи погромче. Тут тебя зачем-то ищет господин люминограф.
– А, я думал, что это… неважно – а зачем я ему нужен?
– Не знаю, он хотел переговорить с тобой лично.
– Может быть, он все же решился дать мне сделать пару люминок?
– Повторяю, Пшикс, я не знаю, зачем он тебя ищет, но помяни мое слово – если ты что-то натворил, испортил и, тем более, если это связано со свадьбой Крокодилы, то…
– Я уволен?
– Всегда знал, что ты сообразительный! Но я подумаю – может быть, ты просто будешь понижен без возможности повышения.
– Кстати, – пиротехник оглядел сцену. – А где господин Диафрагм?
– Он…
– Стою в зрительном зале и очень пытаюсь сделать вид, что не слышу вас, – с мрачным видом – впрочем, привычным для себя, – произнес люминограф.
– О! А когда вы… – режиссер тоже был удивлен появлением Шляпса.
