– Не обижайся, тезка. Но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Даже отдаленно.
На самом деле понимал. Просто не хотел расстраивать мальчишку. Тема эта была далеко не нова, уже давно не перспективна и действительно имела самое отдаленное отношение к моей работе.
– А над каким проектом вы сейчас работаете?
– Извини, тезка, но это секретно.
Александр обиженно засопел.
– Не дуйся. Об этом не только тебе, но вообще никому не могу рассказать. Хотя… – Мальчишка вскинул голову, его глаза горели благодарным огнем. – Если у нас получится задуманное, то уже через год-другой мы сможем создавать очень легкие и практически неразрушаемые детали для узлов любых механизмов.
– Выращивать из кристаллов будете? – с восторгом прошептал Александр. Вообще-то, не совсем. Но я не стал переубеждать юного умника, тем более что тема действительно была очень секретной.
В этот момент нас удачно окружила шумная толпа детворы, требовавшая еще мороженого, и разговор пришлось на время прервать. Да и мне дало возможность изменить тактику разговора с тезкой. Что-то меня в нем зацепило. Не хотелось взболтнуть лишнего, но и разочаровать мальчишку тоже было ни к чему.
– Вчера прочитал, что американцы в исследовательском центре в Перу создали работающий прототип ядерного двигателя, – Александр смешно свистнул и снизу-вверх по касательной ударил ладонью по воздуху, изображая, по всей видимости, старт космического корабля. – А мы что же?
Я скептически усмехнулся.
– Создали. Но никому не показываем. Вообще есть мнение, что ядерные двигатели – это вчерашний день. По крайней мере в том виде, какой разрабатывают американцы. Поэтому мы работаем над принципиально новой силовой установкой. Это далеко от моей темы, знаю лишь понаслышке, но, – я развел руки в стороны, – некоторые поговаривают, что еще лет пять-десять и нам будет открыта дорога в дальний космос.
Александр с нескрываемым восторгом смотрел на меня, наконец-то искренне улыбаясь и без стеснения демонстрируя миру просветы на месте выпавших молочных зубов. Но это удивительное мгновение длилось недолго. Скоро мальчишка снова погрустнел, опустил голову и долго шел, не проронив ни слова.
– Чего приуныл? – спросил я и опять попытался всучить ему эскимо. Безуспешно.
– Я вас понимаю, – вдруг сказал мальчик.
– То есть?
– Я же вижу, как вам тяжело с нами. Вы словно кит, выброшенный на берег. Безысходность и отчаяние. А вокруг эти глупые чайки орут, суетятся, дерутся. Я бы на вашем месте умер, наверное.
