– Да, благодарю вас, господин старший советник.
– Сержант!
Из-за двери мгновенно выскочил военный и вытянулся в стойке.
– Проследите, чтобы наш гость не опоздал на ближайший рейс. К великому сожалению, он нас покидает.
***
Берлин встретил меня дождем, ледяным ветром и тупым раздражением умирающего в безысходности города. Слякоть, лужи, серость неба и пропитавшая все вокруг ненависть окатили меня липкой волной как только я оказался за раздвижными дверями вокзала и ступил на Потсдамскую площадь.
Невдалеке в центре пустого пятачка стояла патрульная машина, озаряемая ярким карнавальным светом мигалок. Я почувствовал остановившийся на мне тяжелый изучающий взгляд кого-то из полицейских в машине и поспешил смешаться с толпой, безуспешно гоня мысль, что явились именно по мою душу. Я успокоился только возле стоянки автоматических такси, когда юркнул в первое попавшееся и назвал адрес. Но потом все равно нервно оглядывался и всматривался в прохожих, в попутные машины.
Поднимаясь в лифте на двадцатый этаж в квартиру Нормана, я очень хотел, чтобы никого не оказалось дома. Тогда я оставил бы расплывчатое сообщение в общем чате, попрощался и с облегчением навсегда уехал бы назад в Штаты. Хотел этого и точно знал, что выйдет иначе. Так даже лучше, нужно заканчивать дела и ставить жирные точки вместо зыбких многоточий.
Как только двери лифта открылись, на меня обрушился шквал света, музыки, криков и гомона десятков одновременно говорящих людей. В воздухе витала тяжелая смесь из запахов парфюма, алкоголя, мексиканской еды, табака и какой-то химии. Квартира Нормана всегда кишела народом, но в тот вечер там было особенно людно.
Протискиваясь между танцующими, я долго обходил квартиру, которая занимала целый этаж и состояла из десятка комнат, в поисках хозяина или его сестры Сильвии. Обоих нашел на балконе, сидели в обнимку на диване и курили трубку с какой-то дрянью.
– Он вернулся! – визгливо, с истеричными нотками закричала на весь Берлин Сильвия, усадила меня рядом и бросилась обнимать, целовать, облизывать. Еще пару дней назад я был бы на седьмом небе от такого внимания. Теперь же я испытывал отвращение. Перед глазами стояла прекрасная дикарка, с которой даже сравнить было нельзя пьяную, похотливую, затянутую в искусственную зеленую кожу лысую женщину с чудовищным ало-черным гримом.
– Вернулся, – подтвердил я, отлепляя от себя Сильвию и глядя на ее брата. Тощий и высокий, похожий на жердь в белом хлопковом костюме на голое тело и черных плетеных мокасинах. Он безучастно смотрел мимо меня, посасывая трубку.
