Вдруг дом накренился: сначала в одну сторону, потом в другую, и комната стала подниматься, словно что-то толкало ее из-под пола или тянуло за крышу вверх. Золушка прижалась спиной к стене и уперлась в нее руками. Страх снова отразился на юном прекрасном лице: глаза расширились, а рот открылся не то в крике, не то в изумлении.
– А ну, цыц! – скомандовала половина старушки. – Хто тебя просил вертеться?
К кому бы она ни обращалась, это сработало. Дом замер и обреченно охнул стенами, полом и потолком разом.
– То-то же… А ты помоги бабушке подняться, – теперь она обращалась к Золушке.
Девица, осторожно ступая, пересекла комнату. В протянутую хрупкую руку тут же вцепилась старушечья, больше похожая на клешню, нежели на ладонь. От души крякнув и скрипнув коленями, которые тоже обнаружились под грудой тряпья, старушка, наконец, предстала перед Золушкой в полный рост.
– А вы похожи на мою мачеху, – Золушка вновь обрела дар речи, оглядев хозяйку дома с ног до головы. – Только глаза добрее.
– От ты ж, – удивилась старушка. – Добрее.
Золушка смущенно улыбнулась, чуть постукивая зубами.
– Замерзла, болезная? Эт мы щас, эт мы щас…
Безо всяких волшебных палочек и нелепых заклинаний, в каменной печке по велению зажегся огонь. Вместе с огнем “зажглась” и сама старушка, принявшись бегать по комнате, весьма резво для столь почтенного возраста.
На столе возникли чашки, извлеченные из необъятного скрипучего шкафа. В огонь полетел пучок травы, дым от которой тут же затопил дом легким ароматом весенних цветов и волшебным жаром. Из разверстой “пасти” печи выплыли румяные пирожки – Золушка принюхалась – с лесными ягодами. Окно под потолком выросло, открывшись широко, словно сонный глаз, являя дивный пейзаж заснеженного леса.
Комната, которая еще несколько минут назад казалась заброшенной, вмиг наполнилась жизнью. Хозяйка теперь уже опрятной лесной избушки жестом пригласила гостью за стол, а сама сняла с огня большой чугунный чайник и разлила по чашкам душистый отвар.
– Ты откудась будешь да звать тебя как? – спросила старушка, глядя, как осмелевшая и отогретая девица уплетает пирожки.
– Зфать меня Золуфкой, я из Тридефятого цафстфа, – отозвалась она с набитым ртом.
– Вон шось, – старушка закивала. – А попала-то сюды как?
Золушка проглотила остатки пирожка и блаженно зажмурилась.
– Фея-крестная хотела наколдовать мне платье, чтобы я поехала на бал…
– Ох энти мне Феи! А на бал-то тебе зачем?
– Так как же, принц…
