Мелоди курила, а ее мобильный вибрировал на полу. Кто бы ни пытался дозвониться, он не собирался сдаваться. Смирившись с тем, что ночь все равно безнадежно испорчена, она взяла трубку.
Часть 3.
Затылок Поупа все еще гудел. Больно было прикасаться и не менее странно ощущать под пальцами припухлость. Он не хотел оказывать сопротивление, просто неловко повернулся, выходя из машины с поднятыми руками, и задел полицейского локтем. Тот держал наготове наручники, движение мужчины чем-то смутило его, и он их уронил. Черт знает почему, может, решил, что удар Поупа смертельно ядовит, а сам он уже наполовину мертв. Другой, заметив картину какой-то борьбы, оказался проворнее и жестко приложил мужчину головой о машину, а затем скрутил руки за спиной и зачитал права. Последние часы свободы закончились задолго до рассвета.
Мужчина сидел на жесткой койке, сложив руки на коленях, и бездумно изучал бетонный пол, когда в поле зрения появились тяжелые ботинки на толстой платформе. Он слышал голоса в коридоре, который не мог видеть из своей камеры. Женщина устало спорила с дежурным. Но лишь увидев через белые прутья решетки капитана Сприн, он понял, что это был ее голос.
– Мы уговорились о встрече с восьми до девяти утра, но вы настырный ухажер, – пробормотала она, приближаясь к камере.
– У меня не так много времени, чтобы очаровать вас. Пришлось идти ва-банк, – усмехнулся он, выпрямившись, будто это могло придать его виду шарма и обаяния.
Женщина выглядела измотанной и уставшей. Одета она была так же, разве что накинула сверху кожаную куртку. Ее вчерашняя рубашка казалась безжалостно смятой. Когда она приблизилась ближе, Поуп смог разглядеть мелкие коричневые брызги на отвороте, там, где от одной пуговицы зависело фривольный или деловой вид будет у комиссара. Под глазами обозначились круги, эффект усиливался за счет смазанных теней и туши. Даже находясь на расстоянии пары ярдов от нее, Поуп ощущал стойкий запах алкоголя.
– Кажется, вы время зря не теряли, – сказала она, застыв в шаге от решетки.
– Кажется, вы тоже, – ответил Поуп.
С момента их последней встречи ничего не изменилось. Он по-прежнему был обвиняемым, теперь еще и однозначно заключенным, она – его дознавателем, человеком, который если не сам вынесет приговор, то уж точно поспособствует этому. Но почему-то ему было весело осознавать, что Мелоди Сприн, эта непробиваемая сука, пусть и красивая, оторвала свой зад от развлечений и пришла сюда из-за него. Весело, озорно, смешно, черт возьми. Так легко стало думать этими полузабытыми, вытесненными из разговорного лексикона словечками. Конечно, он все еще ловил себя на том, что
