Эта мысль показалась Мелоди смешной. Глупой, да, но все же бодрящей, как глоток свежего воздуха после долгого пребывания в замкнутом пространстве. Лифт встал, сообщая металлическим голосом о прибытии на нулевой этаж первого уровня. Створки одновременно распахнулись в стороны, стряхнув нерасторопного таракана, а медноволосая женщина-дознаватель прошлась по нему тяжелым ботинком, процедив бесцветно «яжежмать». Ее лексикон включал в себя достаточно сальностей и оскорблений низов. При необходимости Мелоди легко могла сойти в этих кругах за свою, но сейчас она шла по улице не для того, чтобы играть в ролевые игры полицейского под прикрытием.
Тусклое освещение галогеновых ламп, развешанных на высоте семи ярдов вдоль дороги, взорвалось яркой вспышкой. Это местный таксист, заметив гостью сверху, спешил перехватить заказ и щедрые чаевые, опередив конкурентов.
Визг тормозов прямо у ее носа. Вот так номер! Эти безумцы, замени хоть весь их устаревший парк автомобилей, игнорируют электронику и водят по старинке.
– Куда нужно, мэм? – полноватый индус с бородой, красиво поседевшей на подбородке, вывалился из окошка и откровенно разглядывал Сприн.
– «Записной святоша», – отозвалась она, поджав губы в презрительной ухмылке. – И без лишней болтовни. Без этого башка не варит.
Презрение, как эмоция, под запретом там и здесь, но как удивительно эта игра мышц лица прекрасно указывает людям на их место.
– Хорошо, хорошо, – будто капитулируя, таксист поднял обе смуглые ладошки вверх.
Мелоди, сдвинув оставленный кем-то пакет из-под сэндвича, села на заднее сидение и захлопнула за собой дверь.
В это время Поуп пытался подобрать слова. В комнате горел лишь экран монитора, сам он сидел, положив локти на стол и закрыв лицо руками. Видео-послание для сыновей, обучающихся в Торонто, должно быть кратким и емким, а также бесстрастным, потому что его могли проверить перед отправкой люди из ОБПЧ. Что бы ни случилось, он не желал им того же. Что если там решат, что Эдвард Поуп, погрязший в преступлении, своим последним письмом пытался заразить отпрысков эмоциональностью?
Все это больше напоминало паранойю. Кто бы стал контролировать и сортировать массовую рассылку писем с миллиардов почтовых адресов? Все из-за тиморакса. Он пропускал приемы. Теперь страх, получив свободу от химического плена, хочет отыграться и подсовывает варианты будущего, один нелепей другого. А что на деле?
Это его последняя ночь в доме, где росли Патрик и Найджел, куда он возвращался снова и снова, забиваясь в личную нерушимую крепость, чтобы набравшись сил продолжать завоевывать новые финансовые рубежи. Что делают другие люди, оказываясь под пятой закона? Как они проживают последние часы перед заключением под стражу?
