Он подошел поближе к окну, стараясь не наступать на засохшие кровавые лужи, и внимательно огляделся.
– Я читал подобную историю, – подал голос Постольский. – У господина По. Там тоже было убийство в запертой комнате. Оказалось, что совершила его обезьяна, прятавшаяся в дымоходе. Орангутан, по-моему!
– Ну, дымохода я в кабинете не вижу. Да и единственный человек, которому мог бы желать смерти орангутан – это "Американец" Толстой, – Владимир весело фыркнул, довольный собственной шуткой, но наткнулся на непонимающий взгляд Павла. – Забудь, случай занятный, но для другого раза. Да и мертв его герой уже лет сорок13…
Корсаков осекся – его привлек блеск на полу.
– У окна лежит разбитый бокал, – Владимир нагнулся и принюхался. – Запах почти выветрился, но угадывается арманьяк. В осмотре указано, где нашли пистолет?
Постольский зашелестел бумагами:
– Да, на полу, недалеко от бокала!
– Значит, мы можем предположить, что в момент нападения генерал стоял у окна. Он обронил бокал и, очевидно, пистолет, а затем отшатнулся от окна к шкафу, где его и настиг убийца. Судя по беспорядку, Сердецкий пытался подняться, схватившись за шкаф и стол, но снова был опрокинут на землю. Это какой силищей надо обладать, чтобы так быстро лишить человека возможности сопротивляться?
– Значительной, – голос, раздавшийся от дверей кабинета, заставил Корсакова и Постольского вздрогнуть. – Простите, не хотел вас напугать!
У порога стоял добродушного вида полноватый офицер небольшого роста с седыми редеющими волосами и красноватыми глазами.
– Позвольте представиться. Красовский, Алексей Юрьевич. Я старший врач училища, к вашим услугам. Ваши коллеги привлекли меня к осмотру бедного Владимира Павловича.
Корсаков и Постольский поочередно представились.
– Значит, это вы заключили, что генерал Сердецкий был забит шпицрутенами? – спросил Владимир.
– Именно так. Я, почитай, военным врачом служу с 1843 года, еще до приказа по военному министерству об отмене телесных наказаний14, поэтому, увы, насмотрелся на подобное с лихвой, и ни с чем не спутаю, уж поверьте.
– Но как человек может получить несколько тысяч ударов прямо здесь, в кабинете?
– А вот этого не могу знать, простите покорно – потупился Красовский. – Только прошу вас поверить, что ничем иным, кроме как прогоном сквозь строй, такие раны не нанести. Загадка сия велика. Вы вот спросили про силу нападавшего. Это я могу вам сказать – даже самые стойкие не выдерживают более 6000 палок за раз. Судя по ранам, сохранившимся на более нетронутых частях тела, удары наносились весьма тонким прутом. Несмотря на свой возраст, Владимир Павлович был крепким стариком, как и подобает военному. Богатырского телосложения, если позволите. То, что он так быстро утратил способность к сопротивлению означает, что удары были необычайно сильными и быстрыми.
