Вдохнув сырой холодный воздух, отвечаю:
— Это не жвачка.
Понятия не имея, что должна говорить.
Пытаюсь вспомнить, что знала о презервативах в ее возрасте.
О них я узнала в шестнадцать, причем опытным путем, и я это была ошибка.
— А что тогда? Аня говори, что знает, но не расскажет. У неё дома есть интернет…
— Кто такая Аня? — перебиваю ее. — Тебе ещё рано знать, что такое презерватив.
— Аня со мной в классе. У нее по математике четверка, мы сегодня будем заниматься.
Какая ещё Аня? Я про такую в первый раз слышу.
— Где заниматься?
— У нее дома.
— А ее родители?
— У нее мама медсестра. Она сегодня на работе.
— А отец?
— Отец не знаю.
— Рита, — выпрямляюсь и отрезаю. — Ты сейчас пойдешь домой. Никаких Ань!
Я лучше, чем кто-либо представляю, чем будут заниматься две десятилетки без присмотра старших и при наличии интернета. Уж точно не математикой. У Риты по математике перманентная двойка, и я ничего не знаю об этой Ане.
Мне придется позвонить учительнице. Я так не хотела этого делать, будто сама все еще школьница, но я должна узнать кто такая Аня. И узнать номер телефона ее матери.
— Не пойду домой! — ожесточенно выкрикивает сестра.
— А я сказала — домой!
— Нет!
— Рита! — предупреждаю я. — Позвоню через час, если тебя не будет дома…
— Ненавижу тебя!
Ее крик сменяют короткие гудки.
— Засранка! — рычу я.
Откинув на стену голову, делаю глубокий рваный вдох, давя непрошенные слезы. В последнее время я стала такая… дерганая, что мне самой противно. Я должна быть легкой и воздушной, именно к таким все тянутся.
Всхлипнув, подставляю щеки ветру.
Ни за одного человека на этом чертовом свете я не боюсь так, как за нее. Я знаю, сколько дерьма может прицепиться к находящемуся без присмотра ребенку, тем более такому вспыльчивому, как моя сестра.
Шелест шипованных шин по асфальту толкает мое сердце в небольшой рывок.
В узкий, присыпанный желтыми листьями двор въезжает машина такси класса комфорт. Об этом сообщает поступившее на мой телефон сообщение от адресата “Богатый говнюк”. Не думаю, что человек, у которого откуда то завалялись лишние десятки миллионов может оказаться не говнюком. Славные и милые парни становятся миллионерами в исключительных случаях, уверена.
— Да уж… — шмыгаю носом, быстро засовывая в карман телефон.
Усевшись на заднее сидение машины, складываю на коленях руки и бездумно слежу за тем, как меняются за окном картинки.
Больше не хочу думать.
От мыслей и волнений мне кусок в горло не лезет. Особенно последние дни, потому что я все еще не принята на работу, хотя моя стажировка уже три дня как закончилась. Я очень старалась. Ни разу не опаздывала. Ни разу не спустила на тормозах ни одного телефонного звонка! Чего им еще надо?
