Едва я прислонила голову к подушке, как раздался нечеловеческий ор. Китаец что ли вопит? Поспать не дают, ведь только легла! Сонное сознание не хотело реагировать, но крик не прекращался. Прислушавшись, я, наконец, разобрала слова:
— Средневековье! Долбаная Европа! Смотрите! Это треш! Катька пропала!
Последний выкрик вызвал тревогу, и я открыла глаза. Светло. Значит, уже утро, и проспали мы не меньше шести часов! По комнате в одних трусах бегал всклокоченный Миха и кричал. Тыкал в окно. Тормошил Макса, обвиняя его в чем-то.
— Долбаный Китаец! Твой! Китаец!
Интересно, чем ему так насолил круглолицый? А что там он вопил по поводу Катьки?
— Мих! Миха! — позвала я. Спросонья голос сел, и вышло очень тихо. Да и попробуй перекричи такой гам.
Интересно, почему Макс не просыпается? И почему китаец не прибежал на крик? И… как же гудит голова!
Я приподнялась и потянулась за бутылкой воды, стоящей на тумбочке.
Михе наконец-то удалось растолкать Макса: тот заворочался и недовольно заворчал.
Ага. Что сейчас будет!
Отхлебнув из бутылки, я вылила немного в ладонь и прыснула себе в лицо. Вода подействовала освежающе.
Откуда такой дикий сушняк? Не вчерашний ли чай тому виной? А Макс накануне пил его как не в себя из вежливости.
Я подошла и протянула бутылку сонному другу. Миха вперил в меня взгляд и умолк.
— В чем дело? — я постаралась придать голосу суровую интонацию и пристально посмотрела в осоловевшие глаза Михи.
Главное, чтобы снова не кинулся в крик.
Вопреки моим ожиданиям, орать он не стал, просто указал на окно и как-то обречённо произнес:
— Сама смотри.
— И что такого ты там увидел? — я нехотя подошла к окну. — Ни фига себе! А как это…?
Вместо шумной улицы мегаполиса перед глазами предстала булыжная мостовая, вдоль которой громоздились одно-двух этажные дома. Добротные такие каменные постройки. Над широкими трубами вился дымок. И люди на улице совсем не походили на китайцев. Под окном чинно прогуливались две женщины в старинных длинных юбках и строгих жакетах, обгоняя их, проскочил паренек в замызганном сюртуке. Все трое посторонились, пропуская телегу, груженную деревянными бочонками…
Я вздрогнула — на плечо легла рука Макса. И без того худое лицо его вытянулось, тонкие брови взлетели вверх, глаза удивленно округлились. Прямо как ребенок, перед которым распахнули дверь в волшебную страну. А за окном и вправду было нечто невообразимое.
— Как такое может быть? — дар речи вернулся, и я наконец-то закончила вопрос.
