Я поймала на себе взгляд китайца, который, сложив руки на круглом животе, хитро улыбался и сам был похож на одну из своих статуэток. Он опирался спиной об узкую кухонную столешницу уместившуюся между мойкой и плитой и внимательно нас разглядывал.
Дождавшись пока все усядутся, ловким движением откуда-то из-за спины хозяин извлек поднос с четырьмя маленькими чашечками.
— Тяй! — радостно провозгласил он и водрузил подношение на стол.
Я взяла черную чашечку, шершавую на ощупь. Запах чая оказался специфическим: тягучий, сладкий и одновременно с какой-то резкой нотой. На лицах друзей читалась тень сомнения. Макс подозрительно принюхивался, Миха задумчиво чесал лапищей белобрысый затылок, словно размышляя пить это, или вылить от греха подальше. Катя и вовсе брезгливо поджала тонкие губы и наморщила нос. Однако отказаться от угощения никто не посмел. Тут китаец точно обиделся бы. Пока мы через силу втягивали в себя напиток, в нос ударил совсем уж резкий запах.
— Не-не-не! — Макс энергично замахал руками, увидев тарелки с лапшой, политой какой-то кашицей тёмно-коричневого цвета.
Китаец сощурился ещё сильнее и, видимо оценив выражение наших лиц, поставил поднос настолешницу позади себя. Хитро улыбаясь, достал чайник и долил всем добавки. Затем извлек из-под стола табуретку и подсел к нам.
— Значит, в горы пайдёте? Храмы смотреть будете? Искать места сильные? Интересна… — протянул китаец.
— Угум, — выдавил Миха и под столом отвесил пинка Максу, разболтавшему о наших эзотерических увлечениях.
— Саморязвитие, хорясо, ага, — залопотал хозяин. — Надо ци много работать — тогда хорясо. Нада мысли в чистоте быть. Тогда искать не нада. Сила изнутри придет.
Все покивали, стараясь вежливо улыбаться. Беседа не завязалась, и вскоре мы удалились в отведённую для гостей комнату.
Здесь тоже было очень тесно: по углам стояли четыре кровати. У одной стены между ними был втиснут шкаф, у противоположной — две прижатые вплотную друг к другу тумбочки. Посреди комнаты оставался совсем небольшой пятачок свободного пространства. В отличие от кухни, обстановка в спальне была более чем лаконична: стены и шторы спокойного светло-серого цвета, картины и подвески отсутствовали. За окном на одной протяжной низкой ноте шумел хай-вей, пестрели неоновыми вывесками высотки. Пока мы пили чай, стемнело.
После десятичасового перелета на шум и вид из окна всем было плевать. Ворча насчёт китайца и отчитывая Макса, мы разобрали необходимые вещи, посетили санузел и повалились спать.
