– Так и будешь молчать?
– Ты первый начал.
– Когда?
– Утром.
– Сорян, задумался. Да и мне показалось, что это был не лучший момент для разговоров.
Покраснев, девушка предпочла сменить тему:
– Лилия не открывает.
– А вон там не она? ― указал Марк за окно.
Там и правда была их подопечная, кажется, пропалывала клумбу на другой стороне дороги перед домом.
– Я думала, она не выходит на улицу?
– Пойдем узнаем.
В руках Лилии была аккуратная лопатка, и копалась она не в клумбе, как вначале показалось ребятам, а в траве у скамейки. Рядом на земле лежал свитер, свернутый в несколько раз.
– Добрый день!
– Ох. Привет, ребятишки.
– У вас всё хорошо?
– Не вполне, ― грустно улыбнулась Лилия. ― Вот, Кошка…
Крис охнула, Марк отобрал у женщины лопатку.
– Присядьте лучше, зачем вам так напрягаться.
Опершись о скамейку, Лилия поднялась, сверток забрала с собой.
– Когда-то это был свитер Леши. Когда я надевала его, Кошка особенно любила лежать на моем животе. Это меньшее, чем я могу отблагодарить её за все годы рядом.
– Раз у вас его свитер ― история заканчивается хорошо? ― осторожно спросила Крис.
– Кто знает, точка ещё не поставлена. Ну а свитер я стащила, лет тридцать назад.
Чуть не рассмеявшись, Марк спохватился:
– Готово, можем укладывать.
Когда вернулись в квартиру, Лилия прошла на кухню прямо в обуви, тяжело опустилась на табурет у окна. Кристина поставила чайник, Марк достал пепельницу.
– Всё случилось так незаметно, ― негромко произнесла Лилия, и ребята не сразу поняли, что она уже не о Кошке. ― Леша выслушивал меня вечер за вечером, я уже об этом говорила. Ночь вообще особое время. Перед сном мы говорим только с теми людьми, которые действительно нам важны, так же, как утром вообще не хотим говорить. Мы стали гулять каждую неделю, потом ― чуть ли не каждую ночь. Обсуждали всё понемногу: прочитанные книги, планы на будущее, политику, религию… Запретных тем не было ― не то, что с Петей.
– С ним вы не гуляли ночами? ― уточнила Кристина.
– Разве что в самом начале отношений, но потом это сошло на нет. Говорить нам было не о чем, он любил показывать, что умнее меня, любил перебивать, обрывать на полуслове. Рядом с ним я всегда чувствовала себя какой-то неправильной, глупой, поверхностной. Мы были коллегами, занимались почти одним и тем же, но стоило кому-то заговорить со мной, как Петя отвечал за меня. Постепенно я приобрела ярлык «спутницы Пети» как у коллег и начальства, так и среди общих друзей.
Только много позже он сказал, что на самом деле он считал себя недостойным меня со всеми моими книгами и размышлениями об искусстве. Если бы я знала это, могла бы попробовать что-то изменить, но всё шло как шло.
