Была у этого путешествия и хорошая сторона – Гараш, наконец, познакомился с желтобровой. Девица, называвшая себя Занозой, имела в загашнике столько смешных историй, что хватило бы на сотню дорог, а потому скучать не приходилось. Вскоре Гараш узнал, что её настоящее имя – Бурбелла Чиноза, и что на полученные от королевы деньги она собирается купить маленький домик с палисадником. А нужно ей это потому, что собственного дома у неё никогда не было. То есть когда-то был, да сплыл. Так сказала сама Заноза.
– Чиноза? – переспросил тогда Гараш, услышав знакомую фамилию. – Не в родстве ли ты с теми Чиноза, которые в ливарийскую кампанию снабжали армию солью?
– Эка ты меня подловил! – восхитилась Заноза. Она вообще была весёлая, и радовалась многим вещам, которые вряд ли обрадовали бы кого-то другого. – Как есть, с теми самыми!
– Чиноза – богатая купеческая династия, – принялся рассуждать мальчик. – Отчего же ты…– он задумался, подбирая слова, но, так и не подобрав, посмотрел на девицу вопросительно.
– Сызнова подловил! – хохотнула та. – Сбрехала я чуток. Совсем чуток, ты не думай! Чинозой-то меня никто не звал, хоть родитель мой из Чиноза взаправдашних. А только мамка-то не из господ – крестьянская баба без роду, без племени. Тятенька-то незлой человек был, страдательный. Вот к простой бабе и прикипел. Жениться, стало быть, на ней вздумал. Ну, молодой был, что с него взять. А только родня ему строго-настрого… «Ежели, – говорят, – с деревенщиной вздумал спутаться, так и живи как деревенщина. Ни тебе наследства, ни родительского благословения».
– И что же он сделал?
– А сам-то как думаешь? Женили его, стало быть, на вреднющей бабёнке. Сама тощая, что эта краснопёрка, и злая, как ярга, зато богатая, это уж не отнять. А мамка моя в деревне осталась. Там и я на белый свет появилась, себе на горе.
– Значит, отца ты не видела?
– Отчего ж не видала? – обиделась Заноза. – Вот как тебя видала. Говорю же: добрый он был, только квашня. А квашнёй не прожить, точно говорю. Когда я из пелёнок-то вылезла, тятенька тут же моей судьбинушкой и опечалился. Сперва думал меня в город отправить к богатой дамочке компаньонкой, а только компаньонка из меня как из хромого танцор…
Гараш стиснул зубы, но Заноза ничего не заметила и продолжала с той же весёлостью:
– Потом, стало быть, родитель мой возьми да и помри. А за ним и мамка преставилась – шести лун не минуло. Осталась я одна-одинёшенька на всём белом свете. А тут и баба эта, жена тятенькина, на меня ополчилась. Так прям из хаты и выперла. «Ты, – говорит – здесь никто, и звать тебя никак. Так что уматывай подобру-поздорову». А земля-то вся ихняя. Выходит, и хибарка моя на ихней земле стоит, и никаких у меня правов на неё нету.
