Слезы счастья помимо моей воли текли из глаз. Я был по-настоящему счастлив в этот миг. Мой леМурр. Он остался жив. Я просидел там до вечера, все ждал, а вдруг мой леМурр вернется. Но время шло, и никто не приходил. Тогда я вернулся обратно.
– Но зачем, изумился Акула. – Ты ведь был свободен, и мог пойти куда угодно.
– Видишь ли, я и так на свободе, ведь в любой момент могу уйти отсюда. Но это мой дом, здесь все мне мило и знакомо, каждая трещинка, каждая медуза, каждая бабочка.
– А почему ты не найдешь себе новый дом, не такой мрачный?
– Сейчас объясню, устало произнес Танистрофей. – Я не знаю, откуда пошла эта традиция у синекрылов, заниматься постоянным поиском сокровища, а потом прятать его в подземном озере. Я не знаю, почему мокроносы с ними постоянно соревнуются за первенство, но это факт. Каждый год сюда попадает какое-нибудь живое и несчастное «сокровище». И я должен каждого спасти, понимаешь? После того, как я чуть не потерял леМурра, я поклялся себе, что больше не допущу подобного.
– Ты заточил себя добровольно, в этом подземном царстве, для того, чтобы выручать совершенно незнакомых тебе существ, удивился Акула.
– Нет, конечно нет. Я живу здесь, для того, чтобы спасать несчастных жертв синекрылов, а это уже не мало. Ты еще слишком молод, чтобы понять это, удрученно ответил Танистрофей.
После недолгого молчания Акула спросил, – скажи, а не видел ли ты малинок, дело в том, что мы с друзьями разыскиваем их.
– Нет, ответил Танистрофей, в последнее время я общаюсь только с бабочками и медузами. Хочешь, я прямо сейчас провожу тебя к морю, он посмотрел на Акулу.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Пока я останусь здесь, с тобой. А то ты того и гляди, помрешь от тоски и печали. Вместе мы что-нибудь придумаем.
– Ты останешься здесь ради меня, Танистрофей заметно повеселел.
– Да.
– Но… Я так тронут, твоим поступком, Акула. Еще никто ничего не делал ради меня.
Сверху к ним опускалось ведро с рыбой, перевязанное веревкой. Танистрофей опрокинул его, и ведро взмыло вверх. А вот и наш обед, довольным голосом сказал он. Они скромно пообедали, но голод утолили.
– И много ты спас народа, спросил Акула.
– Сотню.
– Сколько??? Глаза Акулы, и без того большие, стали похожими на блюдца от удивления.
– Сотню, спокойно ответил Танистрофей. И я помню каждого.
– Но сколько же ты здесь живешь, потрясенно спросил Акула.
О! Оказывается, я долгожитель. И я живу здесь не одну тысячу лет. Акула деликатно промолчал, ведь такая длинная жизнь требует уважения.
