И все-таки пришла весна. И отступили холода. А с ними отступил и голод, потому что немецкая управа выделила беженцам земельные наделы для прокорма. Семена для посева выпросили у дяди Миши. Тита и Таня с большим удовольствием садили огород. Тина ходила вдоль свежевскопанных грядок, тыкала пальцем и громко объявляла всем желающим воробьям:
– Вот здесь морковка, здесь кукуруза, тут подсолнухи, еще дальше – сахарная свекла и всякая зелень.
Она с восторгом представляла, какими лакомствами она будет угощаться, когда все это овощное великолепие вырастет, они с Таней все соберут, а мама наготовит разных вкусностей. О том, что еще год назад в их доме вазочка на столе каждый день была наполнена конфетами, а по субботам мама пекла вкуснейшие пироги с капустой, творогом и вишнями, а домработница Маруся до блеска натирала полы и посыпала их пахучими травами Тина не то, чтобы забыла, просто ей казалось, что та жизнь уже закончилась, что это было почти во сне, а реальная жизнь – вот она, с буханьем пушек, немецкой речью, бедностью, голодом и затаенной мечтой о том, что весна придет.
Шел второй год войны. Тина и Таня все больше привыкали к сельской жизни. Уже не как городские приезжие штучки, как было прошлым летом, а точно такие же, как и местная ребятня. Так же коротко пострижены (где косички? Где банты?), так же бедно одетые, такие же худые (где, Тина, твои розовые щечки?), только речь осталась городская, так быстро не переделаешь. Вместе ходили на речку ловить рыбу, собирали на лугу съедобные корешки, в дуплах – птичьи яйца, а в посадке – вешенки и сморчки. Папа все на том же «Зингере» пошил им тряпочные тапки, в которых стали бегать, как только сошел снег.
И к местным традициям постепенно Тина привыкала. Например, в Городе как-то было не принято отмечать церковные праздники. Только встречу Нового Года перед самой войной Тина помнила, потому что папа принес настоящую елку и к ним в дом пришли гости. Тинины родители устроили целое представление с песнями, стихами и танцами. Тина тоже стояла перед сказочно красивой елкой в накрахмаленной пачке снежинки, заботливо сшитой мамой, и с выражением декламировала: «Дети! В школу собирайтесь, Петушок пропел давно!». Веселились всю ночь. Других праздников Тина не знала.
А в этом греческо-украинском селе все было устроено по-другому. На рождество и Маланку дети гурьбой бегали по дворам, колядовали и посевали. Тина и Таня тоже с ними бегали. Домой принесли полный мешок угощений. Осмелев, решили зайти и к дяде Мише. Но сколько не надрывались с «…Щедрик-Петрик, дай вареник, ложечку кашки, наверх колбаски, этого мало, дай кусок сала, выноси скорей, не морозь детей…», никто не расщедрился. Пришлось уходить ни с чем. И Тине теперь казалось, что так было всегда и так всегда будет. И никакого города с трамваями и магазинами никогда не было. А всегда была метель и большое село с белыми избами…
