Мальчик готовил щи, а мысли то и дело возвращались к событиям прожитого дня. Вот он вместе с Людмилой Григорьевной на двух санках, связанных паровозиком, тянет тело погибшего. Потом при помощи соседей они втаскивают его в квартиру, укладывают на кровать. Вовка осматривается. В комнате учёного во всю стену стеллажи с книгами. На подоконнике и на стульях целые стопы пухлых папок. На письменном столе стопки исписанной бумаги.
Людмила Григорьевна списывает с конверта нынешний адрес семьи Алексея Ефимовича, а письмо отдаёт Вовке. Потом она считает деньги, прикидывает расходы на похороны, убеждается в том, что по нынешним ценам их должно хватить. Затем Вовка вынимает из ящика стола шоколад. Одиннадцать с половиной плиток. Делит его. Себе берёт пять, а остальные подвигает Людмиле Григорьевне. Та шоколад в руки пока не берёт, думает. Вдруг она спрашивает его:
– Вова, у тебя хоть однажды в жизни было столько шоколада?
– Нет, конечно. Но я его пробовал… два раза.
– И как ты думаешь им распорядиться? Всё сам съешь?
Вовка даже в лице переменился.
– Да вы что, Людмила Григорьевна, разве ж можно? Я бы и в сытые времена не съел всё это один, а сейчас и подавно.
– Ну и между кем ты его поделишь, если не секрет?
Вовка застенчиво улыбнулся.
– Одну плитку подарю Галке с матерью, – это моя хорошая знакомая с Весёлого. Вторую отнесу Чарским. У тёти Тони двое малышей. Триста семьдесят пять граммов хлеба на троих, представляете, как им трудно? Третью плитку отнесу в мастерскую, там сейчас живут пятеро взрослых и трое ребят – хорошие люди. Ну а две остальных отдам тёте.
– Значит, вам каждому достанется по плитке?
Вовка почесал затылок, улыбнулся.
– Ну, это вряд ли. Одну штуку она точно кому-нибудь отдаст. Скорей всего соседке. Там тоже двое детей. Она их очень жалеет.
– Выходит, вам с тётей останется одна плитка? – подытожила Людмила Григорьевна.
– Скорей всего, – легко согласился мальчик.
– Ну, тогда вот что, – зябко потирая руки, сказала Людмила Григорьевна, – мне хватит и пяти штук. Я живу одна, с соседями у меня не сложилось, а ты возьмёшь шесть. Ну а с этой половинкой мы сейчас в память Алексея Ефимовича чайку попьём.
И пододвинула к Вовке ещё одну шоколадку, а остальные завернула в газету и сунула себе за пазуху. Вовка свои плитки распределил по внутренним карманам фуфайки.
– Спасибо, – смущённо поблагодарил он.
– На здоровье, – сказала женщина. – И спасибо Алексею. Кстати, мороз ему уже нипочём, а нам пока холодно. И сдаётся, если в ближайшие десять минут мы с тобой не выпьем по кружке горячего чая, то скоро околеем. Ты согласен?
