– Вы не поймете, но там новый мир! Все объясню, если пойдете со мной по-хорошему, – добавил старик и профессор пошел…
…
Дверь открылась, обнажая пустое кресло и тесные стены, и одинокую лампочку, висящую под потолком. Николай Васильевич не сопротивлялся, чувствуя, как тугие ремни фиксируют его к огромному креслу. Последнее, к слову, оказалось удобным, – «как в салоне первого класса», – пояснил старик, прочитав его мысли.
– Будет больно? – без эмоций поинтересовался профессор, наблюдая, как у его шеи замерло тонкое жало шприца.
– Не так, чтобы очень, – честно ответил старик.
Шею Николая Васильевича снова обожгло едкой волной боли, но нужно отметить, укол старик делал умело, боль быстро сменилось теплом, а тепло стало жаром. Но не мучительно-жгучим, а легким и приятным. Через пару минут профессор по психологии отошел ко сну.
…
– Николай Васильевич, вы меня слышите? – баритон слышался откуда-то сверху, но в кромешной темноте Ларинцев не мог разглядеть совершенно ничего.
– Николай Васильевич, ответьте мне, это важно! – снова повторил настойчивый баритон.
– Я слышу вас, но ни черта не вижу! – отозвался профессор, машинально нащупывая очки.
Очки оказались на месте, но толку от них не было никакого, – «темно, как у студента где?», – вспомнил Ларинцев давнишнюю шутку. Большинство студенток от этих слов краснели и закатывали глаза, но правильный ответ был – в голове!
Умственный юмор немного смягчил обстановку профессора, тот перевернулся на другой бок и понял, что тугие ремни, пристегивающие его намертво к поверхности кресла, более не удерживают его в одной позе – свободен!
– Николай Васильевич, вы еще с нами? – настырный голос не хотел отступать.
– С вами! – со злостью отозвался профессор, – если вы скажете где вы есть?
– Я далеко, – из динамика раздался смешок, теперь Николай Васильевич был уверен, что собеседник общается с ним при помощи рации, или громкоговорителя, – я далеко от вас, очень! – ответил довольный старческий голос и снова от души рассмеялся.
– Я чем-то рассмешил вас? – продолжал злиться профессор.
– Нет-нет, что вы?! – немедленно донеслось из динамика, – просто мы тут все рады, что вы там живы и здоровы, ведь вы здоровы, не так ли?
– Мы с вами виделись пол часа назад, – ответил Ларинцев, прикидывая время, – что со мной могло приключиться?
Трудно сказать, как долго после укола его организм прибывал в забытье, но навряд ли это продлилось более часа.
– Больше, Николай Васильевич, в несколько раз больше! У нас с вами время течет по-разному и приключиться могло с вами все, что угодно!
