– Эх… Жаль, что я не твой хозяин, – печально улыбнулся Хондже, ласково положив руку на бронированное плечо органокиборга. Он знал: несмотря на металл, Элоиз чувствует его прикосновение. – Я не могу ничего тебе приказать… Я попрошу полковника за тебя – но боюсь, что ему наплевать на моё мнение.
Эльксарим прогнулся в спине, и когда вновь расслабил тело, его положение сделалось уже более правильным. Похоже, он решил заканчивать свой отдых, потому что сразу поднялся на ноги.
– Элоиз, подожди! – вдруг окликнул его Терус, вскочив.
Киборг обернулся и вновь посмотрел сквозь него.
– Дело в том, что… меня тоже кое-что тревожит. Я знаю, что вы не умеете ненавидеть… Но тогда какое же чувство тебе остаётся испытывать к такому, как я? – с горечью проговорил микробиолог. – Никаких?.. Ведь это я специально заразил тебя хонджеозом и не стал лечить! Из-за меня ты едва не погиб! Пусть даже это было решение полковника – но ведь другие ушли! А я – не смог… Я чуть не убил тебя ради своей карьеры… Здесь я должен просить прощения – но ведь ты не умеешь обижаться. Значит, и прощать тебе нечего. Пожалуйста, скажи, Элоиз, что ты чувствуешь ко мне?! После того случая…
Несколько секунд он думал. И наконец, сказал:
– Я благодарен, что вы были рядом и помогали мне.
– Что?!
Терус чуть не заплакал. Да как он, в самом деле, может испытывать что-то положительное?!
– Но я ведь мог запросто вылечить тебя! И не сделал этого!
– Таково было условие задания.
Его невозмутимый голос. «Ах, вот оно что. Это было всего лишь… задание. Всего лишь способ реализовать себя, которого Элоиз так жаждал. Вот такое смертельное задание. Значит… я был не убийцей, а помощником?» Эльксарим удалился, вернувшись к своему занятию. А естественный человек всё стоял посреди коридора, и ручейки слёз текли по его щекам. Всё-таки вылезли, заразы. Ну и пусть. Это слёзы, исцеляющие душу. Эльксарим Элоиз никогда не видел его злодеем. А вот люди так не умеют. Пусть кто-то скажет – он раб. Но Терус знал. Он просто – сверхчеловек.
***
– Элоиз. Скажи, почему ты плакал в реанимации? Когда пришли твои родители?
– Очень больно было.
«Ну конечно. А ты что подумал, дурачок? Мама мия…»
