Старушка подошла к девочке, и взяла ее ладони в свои руки:
– Милая девочка, уж никак я не ожидала такой доброты, – сказала она. – Рассказали мне звери, как ты в доме прибралась. Напели птицы, как простыни выстирала. Встречные путники, нашедшие мой дом, объедаются пирогов так, что встать не могут, а на утра только их и видели. Ты же, не смотря на беду свою, проявила усердие. Самая настоящая Хозяюшка. Оставайся у меня еще на ночь, кушай и спи. А завтра я помогу тебе отыскать брата. У зверей-друзей моих глаз зоркий и лапы быстрые. Отыщем сорванца, так и знай, отыщем. Но утаила ты от меня что-то, дорогуша. Чувствую, что тревожит тебя это.
И тогда Хозяюшка рассказала то, о чем поведал ей ворон. Про Дуб Скорби, и ботиночки, одиноко торчащие из его коры.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Долго смотрела старушка на Мэри, и на лице ее читалась грусть. Медленно поднялась хозяйка дома и подошла к старому шкафу. Отворив скрипящие дверцы, она достала оттуда длинную деревянную шкатулку, и, сдув с нее пыль, открыла.
И обнаружила Хозяюшка в шкатулке обломок стрелы с золоченым наконечником.
Девочка посмотрела на старушку и увидела, как из ее невидящих глаз потекли слезы. И она все поняла.
– Больше ста лет таю я в себе обиду на моего отца. Думала я, что он бросил меня умирать в лесу, и в сердцах прокляла старика на вечные страдания. Теперь же, благодаря тебе, я узнала, что он погиб, разыскивая меня, – сказала старушка дрожащим голосом.
– Почему же звери не рассказали вам об этом? – удивилась Хозяюшка.
– Темное это место, и лесным жителям нет туда пути. Даже жучки-паучки обходят дубраву стороной. Настолько сильно мое проклятие. И старый ворон поплатился жизнью за свою помощь тебе.
Старушка и девочка сидели у печи, слушая, как потрескивают в огне поленья, и как дождик барабанит по окну.
– Видимо, пришло время простить отца, – сказала старушка. – Веди меня, девочка.
***
К рассвету добрались они к Скорбящему Дубу. Медленно шла старушка к нему, а за ней, опустив головы, шагали звери. Хозяюшка завороженно смотрела на то, как могучие ветви тянулись и покорно опускались к лесной знахарке. Глубоко внутри раздался скрип, похожий на стон, полный грусти и мольбы.
Старушка присела его к корням, и, прижавшись, сказала:
– Я прощаю тебя, папочка…
В тот же миг ветер поднял листья на дне оврага, вскружив их в неистовом танце, а высоко в небе прогремел гром.
– Мэри! – услышала девочка такой знакомый голос брата. – Мэри! Где ты?
