– Нежный какой…
Где-то взвыли коты, но близко они или далеко, было непонятно.
«Опять кто-то из соседских кошаков по двору шастает, Фокса с Мотькой доводит» – подумал Артём, что пушистые братья вовсе не на улице, почему-то вылетело у него из головы. Управился с раскладыванием он меньше чем за минуту. Но мама, выудив из волос последний листок, сразу нашла ему другое задание. Она указала расческой на обувь, беспорядочно расставленную по двухъярусному стеллажу на дне шкафа.
– Туда тоже наложи, в каждый ботинок. А к босоножкам я потом сама примастерю как-нибудь.
Кошачий вой не затихал. Видимо, животные всерьез воюют и разойдутся нескоро. Тёмка опустился на колени перед шкафом, взял папин кроссовок, положил в него вялый листочек, потянулся за вторым, в него сунул еще один…
«Горчица, долбежка веткой, листья жгучие, пироги крапивные… А потом что придумает?»
Кошачий вой дополнился суматошным шумом. Артём не придал этому значения, взял в руки материну бархатную туфлю на высоком каблуке. Но, увидев боковым зрением, что мама замерла с поднесенной к голове расческой, обернулся и оторопел. Она стояла, прислушиваясь к… непрекращающейся беспокойной возне со второго этажа. Глаза Тёмки округлились, руки судорожно и с хрустом прижались к груди: «Какой двор? Коты же оба у Дашки наверху!»
Следующие несколько секунд показались ему бесконечными. Потом раздался едва различимый за кутерьмой ропот сестры.
– Я ща втащу…
– Уроки учит, говоришь? Давно это ей буги-вуги репетировать задают? – поледеневшим голосом высказала мама Артёму. Положив расческу на полку, твердой походкой направилась к лестнице, совершенно забыв про мозоли. Грива раскинулась по ее плечам чуть ли не с большим размахом, однако выглядела более опрятной.
Тёмка до боли закусил нижнюю губу. На лбу его выступили капельки пота. Все перед глазами стало мутным и расплывчатым, кроме фигуры матери, шаги босых ног которой подобно звону гигантского колокола грохотали в голове. Не успела мама подойти к лестнице, как с улицы донеслось тихое детское хихиканье, а следом кто-то требовательно забарабанил в окно гостиной. Мама замерла, Артём вздрогнул, хрустнув пакетом. С улицы донесся приближающийся топот множества ног, все отчетливей и громче звучащий хор ребяческих голосков.
Мама развернулась, шагнула к дверному проему гостиной, но лишь заглянув в комнату, ахнула. После, поманив сына за собой, на цыпочках вошла в гостиную. Тёмка поднялся и двинулся за ней. Прижатый к груди пакет шелестом напоминал о себе, но до него не было дела.
