«Пусть порадуется. А то этот дед ничем, кроме второсортных каш ее не кормит» – условились они, поняв друг друга без слов.
В следующее мгновение из жилища старика донесся еле слышный писк, похожий на собачий. Блаженство пропало с мордочек пушистых: «Стрелка!»
Коты уверенной походкой направились к дому, размышляя, как попасть внутрь. Хотели через форточку, но, обойдя вокруг строения, не нашли ни одной открытой. Не будь они невидимками, им пришлось бы сидеть под каким-нибудь кустом и дожидаться, пока дед сам собаку выпустит, мучаясь от переживаний за нее. Но сейчас, когда у обоих есть сверхчеловеческая и сверхживотная способность, это ни к чему.
«Жаль, что временная, – про себя печалился Фокс. – Я бы столько всего мог сделать…»
Забравшись на полусгнивший порог, братья стали царапать входную дверь. Когти утопали в рассохшемся дереве, казалось, стараний их и не слышно. Но, тем не менее, изнутри донеслось какое-то шарканье, похоже, тапок по полу. Дверь открылась, перед котами появился Василий Ильич. Он, резво приняв строевую стойку и приложив ко лбу ладонь, выпалил:
– Здравия желаю!
Затасканная фланелевая рубаха и суконные штаны с заплатками на коленках висели на старике, как на скелете.
Пушистые братья тихонько пробрались в дом сбоку ног настороженно озирающегося и теревшего глаза деда. Несмотря на теплую погоду, в доме стоял затхлый запах. Теперь коты поняли, почему после возвращений из воспитательных заточений от Стрелки воняло сыростью.
Осознав таки, что на пороге кроме него самого никого нет, старик отправился в десятый раз за день проверять территорию на наличие шерстяных захватчиков. Убедившись, что двор свободен, он вернулся в дом. Пушистые к этому времени осмотрели все комнаты: заставленную хламом кладовку, кухню-прихожую с гудящим стареньким холодильником и унылую спальню, но подружку не нашли и с кручинными мордами уселись у стены прихожей. Где же Стрелка? Что с ней?
Василий Ильич зачерпнул кружкой воду из стоящего на табуретке ведра и жадно выпил, роняя капли на помятую рубашку.
– Знаю, знаю, кто скребышал дверь. Черти блохастые! Попадетесь мне, изведу со свету! – заверил он сам себя.
Поставив кружку на покарябанный, покрытый застарелой жирной грязью столик, старик прошел в спальню. Коты последовали за ним, ступая как можно тише. Василий Ильич улегся на железную панцирную кровать. Пружины под ним протяжно и мучительно провизжали.
– Собираешься подчиняться командиру? – поглядев немного на висящий над кроватью клок ткани с блестящими кружками, серебряными и золочеными, вдруг спросил дед.
