Я-те зубом единым голову скушу,
Когтем руки-ноги повыдеру.
Поднялся добрый молодец на ноги. Ухватил за шапку, наземь сбитую, а й та шапка лежит тяжелехонька. Понабилася во шапку ту парчовую мать-сыра Земля неподъемная. Собирает молодец все силушки. Поднимает он шапку парчовую. Тяжела пришлася шапка молодцу – по колени вгруз в Землю матушку. Размахнулся молодец шапкою, как хватил он ею Горынчища, так-от разом и сшиб ему головы.
Пал на землю Горынчищ обезглавленный.
Сдох.
Тут подходит к молодцу бабка некая. Нос крючком, борода клочком.
При клюке.
Ноги у ней, видать, костяные сделались от старости. Рожа сопливая. Руки граблями. Мерзостна-а… Душней козлища старого. И возговорит та бабка скрипучим голосом:
Ой ты гой-еси добрый молодец,
Завалил ты Змея Горынчища.
Вдарь-кося еще по нему разок,
Чтоб вовек ему не очухаться.
А молодец, как его волхвы слободские научили, так и отвечает: Хватит, мол, змеюке препоганыя одного удара молодецкого… Ну а бабка ему снова:
А й нельзя оставить, добрый молодец,
На земле его тело поганое.
Прилетит-приползет нечисть черная,
Принесет с собой воды мертвыя,
Зарастит ему раны жестокия,
Прирастит ему головы сбитыя.
И водою живой его сбрызнувши,
Оживит Змеюку окаянного.
Разожги-кося, добрый молодец,
На поляне сей превелик костер,
Да спали-кося Змея лютого,
Чтоб и праха его не осталося…
