«Одних уж нет, а те – далече»,– подумал я, но спрашивать ничего не стал.
Меня всегда, с самых младых ногтей, волновала возможность легкого, случайного прикосновения к чужой жизни, к бытовому укладу, совсем не похожему на наш, к неведомой семейной истории.
Мария Александровна была уже плоха, быстро уставала, но держалась так же, с присущим ей достоинством. Мы вспомнили мое чистописание, перо «Рондо», школьные шалости, попили чаю с очень вкусным печеньем.
Она умерла летом, когда все разъехались на каникулы, иначе бы мы с Бертой непременно пришли бы на её последние проводы.
Я, сам не зная почему, хотел cтать таким, как Иван Иванович Кулагин и Мария Александровна Преображенская, но их время прошло безвозвратно.
– Пойдем стыкнемся.., – это была самая ненавистная для меня фраза школьного жаргона.
Несмотря на суровые времена, никакой дедовщины в 239 мужской и в помине не было, знающие люди утверждают, её не было и в армии до тех пор, пока не начали призывать в неё уголовников.
Старшеклассники нас, начальную школу, просто не замечали, а чтобы обижать, безобразничать – отнимать деньги или вещи – этого и в заводе не было, во всяком случае, никто из моих приятелей ни о чем подобном не слышал.
Стычка – это драка между сверстниками, безо всякой причины и повода, проверка на вшивость.
Бороться с тем, чтобы уложить противника на лопатки, было не принято – весь извозишься в грязи да еще, чего доброго, порвешь одежду – новой не купят, мы стыкались на кулаках, до первой кровянки.
Поединки проходили, как правило, на школьном дворе, в присутствии свидетелей и по-честному – никто не должен был вмешиваться в драку.
Никто из нас не владел ни ударами бокса, ни приемами какой-нибудь борьбы, так что мы почти вслепую махали кулаками в надежде попасть в самое уязвимое место – нос или по губам.
Один на один дрались редко, как правило, противников окружали свидетели и почти секунданты; учителя предпочитали не вмешиваться.
Наш школьный двор делился самим зданием альма-матер на верхний и нижний, и в своей верхней части был перегорожен еще и подпорной стеной, что делало его чрезвычайно удобным для мальчишеских игр.
Из здания школы через черный ход можно было попасть в нижнюю часть верхнего двора, и лишь через две лестницы – в его верхнюю часть.
По крутой неудобной лестнице, через хозяйственный двор и кучи угля, можно было войти в верхний двор и со стороны Большого Сергиевского переулка.
Так что застать внезапно людей дела чести было невозможно при всем желании – выставлялись дозорные на атас.
