Я не хотел этого делать, но всё-таки не сдержался: проверил все его карманы, все сумки, где были его вещи. К счастью, никаких таблеток не нашёл.
Когда Толик провожал меня на крыльце гостевого дома, он ничего не сказал мне о Даше, но я чувствовал, что он хотел сказать. Я тоже промолчал о ней. Я обнял сына, взглянул ему в глаза, мне, наверное, показалось, конечно, показалось, что в глазах у него блеснули слёзы. О, Боже! Я ведь его не в армии, не в тюрьме оставляю, а на благословенное житьё. И почему, почему так тревожно, словно именно здесь его что-то поджидает. А может, меня что-то впереди поджидает?
— Живи, Толик, здесь с умом. Матери звони. Я сам в отпуск уеду, в Одессу, а потом в санаторий. В Москву загляну к Рите. Не сбегай отсюда! Ни при каких обстоятельствах! Ни при каких. Пусть даже кто-то обидит. Это мой наказ. Если что-то не так — к Тимофею Ивановичу, напрямую.
— Да ладно, понимаю, — махнул он рукой.
Так мы с ним и расстались. Дети всегда совершают ошибки, промахи, это нормально, утешал я себя, важно их вовремя вытащить, помочь, настроить на жизнь, а не на прозябание, не на равнодушие к самому себе. Мысль здравая, но всю дорогу до Гурьянска у меня было муторно на душе.
16
Рита росла особенным ребёнком. Нет, тут нет никаких претензий на исключительность: для каждого родителя свой ребёнок особенный. У моего соседа, к примеру, сын уже в пятом классе стал безупречно рисовать «деньги»... и даже втёр на рынке какой-то старушке одну купюру, потом похвастался отцу, у того волосы дыбом. Тоже оригинальный тип!
Особенности у Риты и вправду были, на свой лад. Она, к примеру, не боялась оставаться одна в квартире, не боялась даже ночевать в детстве одна; она не боялась собак, не пугалась при виде мышей; она не особо скучала по подружкам и почти не играла в куклы, не шила им наряды, не гонялась за какими-нибудь Барби, Синди, которые были сверхпопулярны в её детстве. Может, поэтому её потянуло в актрисы? Ей чего-то, возможно, недоставало от жизни. Хотелось всеобщего внимания, успеха, славы. Это должно было заменить что-то другое, неудовлетворённое.
Я даже не знал, с кем она дружила в школе. А на выпускной вечер, школьный выпускной, она и вовсе не пошла! «Нечего мне с этими дебилами делать.» — это было высокомерно и как-то очень беззащитно сказано. Невероятно, но она резко отказалась от «выпускного» платья: дайте мне эти деньги лучше на дело, поеду в Москву поступать в театральный, у меня каждая копейка будет на счету! Здесь не было холодного прагматизма, просто она поставила себе цель. И то было не капризное девичье упрямство.
