Позже директриса, которой доложили о «массовых беспорядках» в нашем классе, допытывалась у каждого из нас поодиночке: с чего весь сыр-бор? Никто, разумеется, не признался, да и вряд ли бы кто внятно мог объяснить, что подрались мы от веры и безверия в остров «Утопия» и «Город Солнца», вот если бы в карты резались и кто-то смухлевал.
Учителю истории тоже рассказали про бузу в нашем классе. Причину драки он, по-моему, узнал истинную. Нет, это было не доносительство, возможно, Саня Касаткин сам изложил ему всё о нашем идеологическом споре «про коммунизм», который пришлось защищать кулачками.
Оба мы с ним остались при своём: он, похоже, с призрачной верой в «светлую мечту человечества», а я при своём «суровом реализме»: равенство там, где все богаты или все бедны, — это формула справедливости; а братства между нациями в принципе быть не может; солидарность — да, а братство — для минутных эмоций.
.Школьная драка мне вспомнилась в дороге, когда вёз Толика в коммуну Тимофея Ивановича. Коммуна — название условное: официально «посёлок Приозёрный». Но посёлок был построен с нуля. Основал его именно Тимофей Иванович. За два десятка лет он со своими единомышленниками построил этот посёлок, в две улицы, тянущиеся вдоль большого промыслового озера с лесистыми берегами и песчаными отмелями. Некий рай. Вдали от нерая.
— Может, там у него секта какая-то? Может, там, как их, эти, вольные каменщики с треугольным глазом, масоны? А ты меня везёшь к ним в рабство! — спрашивал меня Толик.
Спрашивал с иронией — значит, всё в порядке. Сын излечим. Если в человеке живёт юмор и ирония, а главное самоирония — ничего для него не потеряно.
— Это ещё интересней. Новые люди, новые знания. Вообще-то Зыкин мечтал создать общество, где не будет ни бедных, ни богатых. Как два мечтателя хотели: Томас Мор и Томаза Кампанелла. Без идеологии там, конечно, не обходится... Чтобы удержать людей, их надо чем-то одурманить. В хорошем смысле. Даша говорит: в коммуне здорово. А ты побудешь, как в стройотряде.
Толик хмыкнул, однако настроение у него было живое, светлое, ведь что-то менялось в жизни — пусть ещё и с неизвестным знаком (хотя всё в плюс, всё на пользу, ежели ты молод).
Машину я оставил на въезде в посёлок Приозёрный, на гостевой стоянке, так здесь было принято, и до центра посёлка мы шли с Толиком пешком.
Дома в коммуне новые: рубленные из сосны, сложенные из красного кирпича, добротные, каждый на особинку, ухоженные, с цветниками, палисадниками, улицы чистые, тротуары из плитки, такое можно встретить и у финнов, и у немцев, но всё же русскость тут угадывалась. Небольшая деревянная часовня, резные наличники на окнах, петух над трубой. Начальная школа здесь была своя. В этом был, конечно, огромный воспитательский смысл. Наверное, некоторые уроки, подумалось мне, ведёт сам Тимофей Иванович.
