Мы оба смотрели в окно, где из оврага поднимался чёрный дым от горящих покрышек — догорал советский автопром.
Пожарные приехали. Но никто не собирался тушить укатившуюся по крутому склону в овраг машину. Следом приехала и полицейская машина с весело мигающими огоньками на крыше.
— Это теперь их проблемы. Впрочем, нет никаких проблем.
Дыму от сгоревшей машины становилось всё меньше.
Макс выпил пиво, обтёр рукавом губы. Сказал без страха, но с обреченностью:
— Они мстить будут.
— Мстить они не будут. И вообще. Это заблуждение... В девяноста девяти процентах случаев никто не мстит. Что-то в психологии человека есть такое, лень, наверное, что он прощает всё даже самому злостному врагу... — Я сказал Максу это для успокоения. Но потом попробовал растолковать ему на личном примере. — Меня в школе один наглец ударил по лицу. Он был старше меня и сильнее. Из местных хулиганов. Он ударил меня по лицу — я поклялся отомстить ему. Поклялся перед своими друзьями. И не отомстил... Не знаю, жив он или нет. Может, уже сгинул где-нибудь, а может, процветает, но я не отомстил. А клялся, что отомщу, и не отомстил. Помыслы человека шлифует жизнь. А она изменчива. Я, конечно, помню морду его наглую, всё помню. Даже как он обзывался. Даже фамилию помню.
— А как фамилия?
— Козявкин.
Макс усмехнулся. Он немного потеплел, а может, чуть опьянел от пива. Пиво было свежее, в красивых высоких бокалах, плотное и вкусное. С чипсами.
— Будешь ещё? — спросил я у Макса.
— Давайте.
Это было хорошо. Мы с ним немножко сдружились. Я признавался ему и дальше по поводу мести:
— А Козявкина я помнил всегда. Но почему-то не хотел выполнять свою клятву. Можно было бы найти его, начистить ему рыло. Но что-то сдерживало. И не страх, а какая-то внутренняя лень, уход из того времени, из тех обид... Правда, меня и сейчас немного берёт чувство досады, что не отомстил. Но реально отомстить уже не смогу.
— Почему?
— Потому что психология... Что-то в человеке есть такое, от чего смиряются и с обманом, и с подлостью других... Так что не боись, Макс. Мстителей на земле единицы. Мельтешить только перед ними не стоит. Не думай о грустном!
Домой я возвращался на автобусе. С Максом мы расстались.
Я сидел у окна и смотрел на весну... Светило солнце. Некоторые деревья уже чуть-чуть опушились мелкой светлой листвой. И в воздухе было что-то разлито из детства — и этот жёлтый свет, и этот запах.
Мне было сейчас очень-очень хорошо.
Да, хорошо!
