Быстро шагнув вперед, старик заграбастал Элли в объятия. Посмотрел девушке в лицо – с тревогой и болью. Перевел такой же взгляд на меня. И только потом как-то разом расслабился.
А ведь он знал. Знал, чем может закончиться наше с Элли знакомство. Даже, может быть, рассчитывал на это. Чтобы юная девочка своими прелестями приманила меня. Заставила прийти во что бы то ни стало.
Вот же старый хитрый кобелина!
– Привет, Майк, – прохрипел дед, – Спасибо, что пришел, – он совершенно по-старчески махнул рукой, – Пойдем в дом…
Вошли внутрь. Элли моментально куда-то исчезла, как и большинство молодежи. Старик провел в небольшую угловую комнату с двумя огромными окнами.
Вид на улицу затеняла видавшая виды серая тюль. Мебель, похоже, соперничала по возрасту с самим домом. По крайней мере на первый взгляд – такая же дряхлая и ненадежная, как все вокруг. С хорошо заметным привкусом увядания, тлена.
Дед уселся за письменный стол. Я аккуратно оперся на спинку стула. Деревянное изделие натужно скрипнуло, но выдержало. Ободренный успехом, оседлал сидуху.
– Меня зовут Марк Брунель, – доверительным тоном доложил старикан, – И я, как бы сказать, негласный предводитель местной коммуны.
Пожал плечами, не прекращая внимательно разглядывать старца. Не нравился он мне. Вызывал какое-то неосознанное отторжение.
– Слыхал я об одном Брунеле, – с сомнением покачал головой, – Говорят, великий был инженер. Однофамилец? Теска? Или может…
– Да-да, все правильно. Когда-то считали меня лучшим. Уважали. До тех пор, пока не посмел сказать слово поперек.
– Ну, тогда вам, должно быть, далеко за сотню?
– Сто семьдесят пять, если быть точным, – не моргнув глазом, поправил дед.
– Интересно получается, – кривая ухмылка поселилась на губах помимо воли, – Предводитель доноров не только сам не донор. Но и – кто бы мог подумать? – долгоживущий! Попахивает абсурдом, не находите?
– Пути господни неисповедимы, – философски заметил старик, – Не торопись судить, парень, пока не видишь всей картины. К тому же, времена моей долгой жизни в прошлом. Скоро я умру, как и надлежит любому человеку. Для всего есть свое время. Для молодости. Для жизни. И даже для смерти.
Он замолчал, словно ожидая ответной реплики. Хитрый проницательный взгляд буквально ощупывал каждый сантиметр моей персоны. Не слишком приятное ощущение. Впрочем, мне не привыкать. И молчать я тоже умею. Во всяком случае, помогать Брунелю прервать молчание не собирался.
