Минка изумился выражению лица Дауд-бея. Но тот быстро овладел собой.
– Ты, гяур, много полезного мне сообщил. Но ты убежал от меня, и я вынужден был заплатить за новых рабов для галеры «Меч падишаха». Ты нанес мне убыток. Но я не накажу тебя строго, если ты станешь моим слугой.
– Рабом?
– Да. Моим рабом, но не таким как ты был на галере. Тебя хорошо оденут. Тебя будут кормить сытно. Если примешь ислам, то тебя, может быть, ждет богатство и слава. Если нет, то также будешь жить неплохо. В Стамбуле много христиан.
– В Стамбуле? Ты сказал в Стамбуле, эфенди?
– Да. Я отправляюсь скоро в Стамбул, и мне будет там нужен верный человек. Такой как ты говорящий по-турецки.
– Дак я готов! Чего мне-то про галерное весло жалеть, и про плети надсмотрщика? Я готов служить тебе, эфенди!
– Ты вот так сразу согласился? – бей посмотрел на раба. – Но я турок. Враг твой и твоего царя.
Минка хохотнул в ответ.
– Эфенди, ты можешь мне верить. Я беглый холоп. Я в восстании атамана Сокола участие принимал и за то меня к пытке и к казни приговорили. Я бояр да дворян вешал и на колья сажал. Затем за веслом просидел десять лет. Домой мне дороги нет. Нет у меня более ничего. Никто милости ко мне не проявил никогда. А на царя в Москве мне плевать. Чего он для меня-то сделал? Когда меня судили неправедно и батогами били?
– Значит, ты не любишь московского государя?
– Коли он такое в своем царстве допускает, когда с холопов три шкуры дерут, то чего мне об его деле радеть? Пусть ему служат те, кому он льготит. А тебе я буду служить, господин.
–Хорошо, Минка. Я верю тебе. Я умею видеть людей. И знаю, что ты не врешь сейчас!
– Ей-ей не вру.
– В твоих глазах горит ненависть.
– Да, господин. Хоть и каялся я во грехах недавно. Но теперь, ежели снова довелось бы противу дворян и бояр идти – пошел бы. Прикажи меня освободить.
– Сейчас тебя бросят в каземат, где сидят твои товарищи по веслу Федор Мятелев и Василий Ржев. Будешь слушать и про все говорить мне. Понял?
– А чего не понять, эфенди. Все сделаю, как скажешь!
Судьба Минки Иванова решилась…
***
Дауд-бей приказал привести Василия Ржева к себе. Того расковали, дали возможность помыться, и одели в новое турецкое шелковое платье.
В кафтане богатого бея и чалме дворянин выглядел настоящим знатным воином из тяжелой элитной кавалерии османской империи. Увидев его, Дауд зацокал языком от удовольствия.
– Ты настоящий ага22 корпуса бешлиев23! Прошу тебя садись рядом со мной.
