— Ты пьян, — обвинила я его.
Голова его склонилась набок.
— Нет, — возразил он. — Я… У меня перерыв.
Я поняла его, хотя его слова прозвучали как умееняперерыв.
— От чего?
Бурдюк выскользнул из его пальцев и приземлился рядом, как раз так, чтобы не пролиться. Если бы его голова не упала на руку, а тело не свесилось почти набок, я бы подумала, что он сделал это нарочно.
— От беспокойства о тебе.
Неужели он беспокоился обо мне?
За моей спиной зазвучала музыка, и странный звук отвлёк моё внимание от пьяного друга.
Каволианские мужчины стояли рядом, купаясь в отблесках костра. Каждый держал в руках свой деревянный инструмент, щипки вызывали меланхолию, витавшую в благоухающей ночи.
В воздухе всё ещё пахло тлеющими углями и пряностями после ужина. Смех плавал вокруг меня, рассказывая историю выживания и жизни Теновианцев, которые не были раздавлены под тяжестью трагедии.
Я удивилась странности этой ночи. Последние восемь лет я жила в тишине. И вот теперь, в течение нескольких недель, меня бомбардировали голоса и смех, а теперь и музыка.
Сердце моё колотилось, голова кружилась от каждого нового ощущения, а память расцветала от старых.
Те, кто не играл, начали обнимать женщин и танцевать вокруг костра. Вскоре к ним присоединились и Теновианцы, смеясь и раскачиваясь под музыку, какой я никогда раньше не слышала.
Постепенно музыка набирала темп. Вскоре к песне присоединились хлопки и радостные крики.
Оставив сумку и Шиксу рядом с Оливером, но в пределах видимости, я встала и двинулась к краю толпы. Я чувствовала себя чужой больше, чем за всё то время, что мы ехали с повстанческой армией. Даже мятежники находили одиноких женщин, которые вертелись вокруг и держались поближе.
Каволианские женщины танцевали с лукавой грацией. Их стройные фигуры, казалось, были созданы для музыки. Теновианки были крепче и выше ростом, чем Каволия, но, казалось, легко усваивали стиль танца.
Я с благоговейным трепетом наблюдала, как эти две культуры диким образом смешались. Музыка становилась всё тяжелее, мёд тёк быстрее, и я ждала, что кто-нибудь залает на луну.
— Очаровательно, не правда ли?
Моя рука метнулась к сердцу. Я повернулась к Аррику.
— Да, — согласилась я.
Он протянул мне руку.
— Наверное, нам стоит присоединиться.
Его губы слегка приподнялись, тонко и пленительно. Это напомнило мне музыку. Мне захотелось наклониться и провести по ним пальцем.
Его тёплая рука сомкнулась вокруг моей и потянула меня вперёд. Сопротивляться слишком поздно. Мы уже были увлечены танцами, прежде чем я вспомнила, что должна отказаться.
